Греческий мир не создал ни одной значительной религиозной системы. Однако некоторые вероучения, зародившиеся здесь, достойны того, чтобы задержать на них внимание, так как они в значительной степени подготовили умы европейцев к восприятию христианства. Речь прежде всего должна пойти об орфиках, пифагорейцах и герметиках, которые, отталкиваясь от традиционных религиозных представлений, предложили и развили целый ряд глубоких богословских идей. Что касается собственно народной религии греков, то (если не брать во внимание удивительно яркую и тщательно разработанную мифологию) она не содержала в себе ничего оригинального. У греков никогда не было ни священных книг, ни богословия, ни религиозно-нравственных заповедей. Жрецы не составили здесь могущественной корпорации и не играли значительной политической роли, как это было, например, в Египте. Если египетское духовенство являлось средой, в которой культивировалась богословская мысль, медицина, математика, если израильское духовенство боролось за нравственное воспитание народа, то греческие жрецы были только совершителями ритуалов, произносителями заклятий и устроителями жертвоприношений. Поэтому многие религиозные представления были оформлены здесь не богословами в подлинном смысле слова, а поэтами — прежде всего Гомером и Гесиодом. Геродот впоследствии писал, что до Гомера греки не имели ясного представления о богах, их жизни, отношениях и сферах деятельности. Можно таким образом говорить о своеобразном феномене — «гомеровской религии», для которой поэмы ионийского певца послужили чем-то вроде священной книги. Действительно, в «Илиаде» и «Одиссее» содержится очень много сцен, рисующих жизнь и отношения семейного клана Олимпийских богов. Возглавлял его, как известно, Зевс, деливший власть с двумя своими братьями — владыкой моря Посейдоном и правителем преисподней Аидом. Большую роль наряду с ними играли жена-сестра Зевса Гера, его дети Аполлон, Гермес, Гефест, Арес, Афродита, Артемида, а также некоторые другие божества (например, богиня плодородия Деметра). Рисуя богов, Гомер в качестве образца для них брал людей. В этом был огромный шаг вперед по сравнению, например, с древнеегипетскими звероподобными богами. Но одновременно такой взгляд на богов таил в себе большую опасность — угадывая в божественном разумное начало, греки вкладывали в него все многообразие чисто человеческой ограниченности и чисто человеческих слабостей. По большому счету гомеровские боги не несли в себе фактически ничего сверхчеловеческого. Прежде всего, они не были подлинно духовными существами, так как обладали телом пусть особым, исполинским, но всё же телом. Они нуждались в сне и отдыхе, любили веселые пиршества и охотно предавались любовным играм. Кроме того, боги были жадны до приношений, завистливы, коварны, ревнивы и мелочны. Единственное принципиальное отличие олимпийцев от людей заключалось в их бессмертии, но и оно было не изначально присуще их природе, а поддерживалось принятием волшебного напитка нектара. Особенно чувствительным недостатком Зевсова пантеона стало отсутствие в нем ясных этических принципов. С первобытной древности этика шла рука об руку с религией. Нравственный же идеал олимпийцев был настолько шаток, что уже через несколько поколений вызывал протесты и насмешки у самих греков. У Гомера мы находим также сложившееся представление о загробном мире — оно было мрачным и безнадежным. Яркое описание его содержится в «Одиссее». Поэт наделяет сонное царство Аида чертами кошмарного сновидения. Это — обиталище полубессознательных теней, блуждающих в черных подземных безднах, вход в которые окутан вечной ночью. В этом скорбном мире ревут адские реки, в которых отражаются голые мертвые деревья и бледные цветы. Здесь пребывают чудовища и казнятся преступные титаны. Безысходным отчаянием проникнуто сетование духа Ахилла: Лучше б хотел я живой, как поденщик работая в поле, Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный, Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать… Однако это унылое представление не могло быть всеобщим и долгим. Было слишком очевидно, что у всех людей не могут быть одинаковые посмертные жребии. Постепенно появились первые робкие представления о загробном воздаянии за зло. Муки Тантала и Сизифа, описанные Гомером, — это первые символы посмертного возмездия в античном мире. Помимо поэм Гомера религиозные представления древних греков были суммированы в «Теогонии» Гесиода. Поэт собрал в ней сказания и мифы, касающиеся происхождения богов и мира. Мы не будем подробно говорить об этом творении добросовестного мифографа — в нем нет никаких особенных религиозных откровений. Как и многие восточные народы, греки не знали единого творческого начала, стоящего у истоков бытия. В начале мироздания они видели только слепую безликую громаду, которую называли хаосом. Божественное начало, растворенное в ней, проявлялось лишь в результате акта рождения. Поэтому Гесиод начинает свое сказание с хаоса и вечной матери-земли. Дальше огромную роль в устройстве мироздания играет сексуальный элемент — боги вступают друг с другом в браки и рождают других богов. Так Земля породила своего супруга — блещущего звездами Урана, который осенил ее. Их связала сила Эроса — предвечного начала любви животворящей и плодящей. Потом идет рассказ о смене поколений богов — как Уран был оскоплен и свергнут своими детьми-титанами во главе с Кроном, а те, в свою очередь, после тяжелой битвы оказались побеждены богами-олимпийцами. С тех пор миром начал править Зевс. Наряду с олимпийской религией Гомера и Гесиода, в Древней Греции существовали другие религиозные культы, лишь отчасти связанные с ней поздними мифами. Совершенно особенным по своему духу и очень древним был культ Диониса, оказавший глубокое влияние на все эллинское сознание. Его яркой отличительной чертой являлись дионисии — разнузданные женские оргии. В определенные дни почтенные матери семейства, женщины и девушки уходили в глухие леса и здесь, опьяненные вином, предавались диким иступленным пляскам. Считалось, что в эти минуты они всецело принадлежали божеству производительной силы природы — Дионису или Вакху. Культ Диониса не был связан с каким-то особым вероучением или ритуалом, а являлся, по определению Вяч. Иванова, «психологическим состоянием по преимуществу». Отдаваясь власти Диониса, человек стряхивал с себя путы повседневности, освобождаясь от общественных норм и здравого смысла. Опека разума исчезала, вакханка как бы сливалась с потоком божественной жизни и включалась в стихийные ритмы мироздания. Позже буйное божество было введено в семью олимпийцев — его объявили сыном Зевса и смертной женщины Семелы. В классическую эпоху, когда древние примитивные представления перестали удовлетворять пытливую греческую мысль, появились новые религиозные учения. Наиболее ранним из них был орфизм, названный так по имени своего основателя Орфея — легендарного провидца и музыканта, олицетворявшего собой гармонию божественного духа. По свидетельству мифов, этот пророк был выходцем из Фракии и жил в ахейскую эпоху. Матерью его считалась муза Каллиопа. Игра и пение Орфея были настолько совершенны, что им покорялись даже стихии; когда он путешествовал с аргонавтами, волны и ветер смирялись, зачарованные его дивной музыкой. Самый знаменитый миф об Орфее повествует о том, как, пытаясь вернуть свою горячо любимую жену Эвридику, погибшую от укуса змеи, он спустился в Преисподнюю. И даже там его лира творила чудеса: чудовища, услышав его дивную музыку, закрывали свои пасти, успокаивались злобные эринии, сам властитель Аида был покорен Орфеем. Он согласился отдать ему Эвридику, но с тем условием, чтобы певец шел впереди и не оглядывался на нее. Но Орфей не смог преодолеть беспокойства и обернулся. Из-за чего Эвридика опять была увлечена в бездну на этот раз навсегда. Безутешный певец после этого долгое время скитался по земле, не находя покоя. Однажды, во Фракии он встретил толпу безумствующих вакханок, которые в припадке исступления растерзали его. Такова, если верить преданиям, была судьба основателя орфизма, погибшего в глубокой древности, еще до начала Троянской войны. Однако у современных историков есть все основания считать, что учение это появилось гораздо позже. Главным источником для знакомства с ним служат так называемые «Орфические гимны». Полагают, что их записи относятся к V в. до Р.Х., а окончательно они сложились не ранее II в. до Р.Х. Сами греки были уверены, что Орфей научился тайной мудрости в Египте. Согласно космогоническим и теогоническим положениям орфизма в основе мироустройства лежат два начала: женское материнское естество и оплодотворяющая сила Диониса: Два начала в мире Суть главные. Одно — Деметра-мать (она же Земля как хочешь называй)… Ее дары дополнил сын Семелы. Но, в то же время, в орфизме имела место идея верховного единства, заключавшаяся в некой божественной стихии, предвечном мировом лоне. В некоторых текстах оно именовалось Хроносом, Временем. Хронос породил светлый Эфир неба и клокочущий Хаос. Из них родилось космическое яйцо, которое содержало в себе все зародыши Вселенной: богов, титанов и людей. Когда гигантское яйцо раскололось, из него вышел сияющий Протогонос, то есть Первородный — бог, объемлющий собой все природное многообразие. Один из орфических гимнов обращается к нему в таких торжественных выражениях: Могучий Первородный, зов услышь, Двойной, яйцерожденный, ты сквозь воздух Блуждающий, могучий ревом бык, На золотых крылах своих пресветлый, Живой родник племен богов и смертных. Неизреченный, скрытый, славный, власть, Цвет всех сияний, всех цветов и блесков. Движенье, сущность, длительность и самость, Ты ото тьмы освобождаешь взор, Протогонос, могучий, Первородный, Всемирный свет, небесно-осиянный, Ты, вея, чрез Вселенную летишь. В некоторых чертах орфическая теогония следовала поэме Гесиода: из земли вышло племя титанов, которым правил Крон, против него поднялись его дети-олимпийцы под предводительством Зевса. Но это было не главное. Орфей учил, что Зевс, поглотив Первородного, стал тождественным ему. Зевс в религии орфиков — единственное мировое божество, являющееся во многих ликах: Зевс — первый, Зевс же и последний громовержец. Зевс — глава, Зевс — середина, из Зевса лее все создано… Зевс — основатель земли и звездного неба… Зевс — корень моря, он — солнце и вместе луна. Зевс — владыка, Зевс сам — всему первородец. Единая есть Сила, единое Божество, всему великое Начало. Но этим история богов не заканчивается. Громовержец вступает в союз с Преисподней и от ее царицы Персефоны родит сына — Диониса-Загрея. Появление этого божества не означает отказа от веры в единую силу, пронизывающую космос. Дионис-Загрей для Орфея был как бы ипостасью Зевса — его мощью, его «одождяющей силой». Таким образом, Дионис есть Зевс, а Зевс — ни кто иной, как Первородный. Наиболее оригинальной частью орфической доктрины было учение о человеке. Миф повествует, что однажды титаны ополчились против Диониса, который, пытаясь ускользнуть от них, принимал различные облики. Когда он обернулся быком, враги настигли его, растерзали и пожрали. Нетронутым осталось лишь сердце — носитель Дионисовой сущности. Принятое в лоно Зевса, оно возродилось в новом Дионисе, а небесные громы спалили мятежников. Из оставшегося пепла, в котором божественное было перемешано с титаническим, возник человеческий род. Это означает, что человек имеет двойственную природу — божественную и титаническую. Последняя приводит людей к озверению, и она же безжалостно ввергает их в темницу тела. Душа в учении Орфея считалась высшим началом. Подавленная телом и заключенная в него как в гробницу, она принуждена влачить в его границах жалкое существование. Даже смерть не приносит освобождения от тисков титанической природы. Орфей учил, что после смерти душа — эта дионисова искра — под гнетом низменной природы вновь возвращается на землю и вселяется в другое тело. Цель человеческой жизни состоит в том, чтобы освободить душу из плена материального мира — выйти из бесконечной цепи перевоплощений и вновь вернуться к божеству. Для этого человек должен развивать в себе божественную сторону бытия — Дионисово начало. Этому служили особые мистерии орфиков и весь их образ жизни. Прежде всего от вступающего на путь просвещения требовалось блюсти заветы добра. Орфик был обязан вести неустанную борьбу с титанизмом в своем сердце. И мысли и дела его должны были оставаться чистыми. Были и другие правила поведения. Так, Орфею приписывался запрет употреблять в пищу животных. Были отвергнуты кровавые жертвы. Вся жизнь орфиков проходила в сложных магических обрядах. Отдельные идеи орфизма были близки многим грекам. В VI–V вв. до Р.Х. это вероучение, по-видимому, было широко распространено, однако подлинно народным оно так и не стало. Общины орфиков — маленькие замкнутые кружки — существовали вплоть до начала нашей эры.
Греческий мир не создал ни одной значительной религиозной системы. Однако некоторые вероучения, зародившиеся здесь, достойны того, чтобы задержать на них внимание, так как они в значительной степени подготовили умы европейцев к восприятию христианства. Речь прежде всего должна пойти об орфиках, пифагорейцах и герметиках, которые, отталкиваясь от традиционных религиозных представлений, предложили и развили целый ряд глубоких богословских идей. Что касается собственно народной религии греков, то (если не брать во внимание удивительно яркую и тщательно разработанную мифологию) она не содержала в себе ничего оригинального. У греков никогда не было ни священных книг, ни богословия, ни религиозно-нравственных заповедей. Жрецы не составили здесь могущественной корпорации и не играли значительной политической роли, как это было, например, в Египте. Если египетское духовенство являлось средой, в которой культивировалась богословская мысль, медицина, математика, если израильское духовенство боролось за нравственное воспитание народа, то греческие жрецы были только совершителями ритуалов, произносителями заклятий и устроителями жертвоприношений. Поэтому многие религиозные представления были оформлены здесь не богословами в подлинном смысле слова, а поэтами — прежде всего Гомером и Гесиодом. Геродот впоследствии писал, что до Гомера греки не имели ясного представления о богах, их жизни, отношениях и сферах деятельности. 