Случилось однажды, что каякер из Арпатсивика отправился вверх по фиорду, испытывая по пути свой новый дротик для охоты птиц. Приблизившись к Какортоку, где поселились первые кавдлунаит, он увидел, как один из них собирает на берегу ракушки. Тот обратился к каякеру: «Давай-ка посмотрим, сможешь ли ты попасть в меня своим копьем». Каякер не хотел соглашаться, хотя тот продолжал просить его. Затем, однако, появился хозяин этого места по имени Унгорток; он сказал: «Раз ему так хочется, прицелься как следует». Каякер послал свое копье со всей мочи и убил его на месте. Унгорток не стал упрекать его, а только сказал: «Твоей вины здесь, разумеется, нет, поскольку ты всего лишь сделал то, о чем тебя попросили». Когда пришла зима, все думали, что кавдлунаит придут мстить за смерть своего соотечественника; но снова пришло лето, а затем пронеслось и второе. В начале третьей зимы тот самый каякер вновь отправился к Какортоку с обычными орудиями охоты, охотничьим пузырем и прочими необходимыми вещами. И в этот раз он вновь увидел на берегу кавдлунака, который собирал ракушки; ему вдруг почему-то захотелось убить и этого тоже. Он подплыл к нему с той стороны, где солнце ярко светило и отражалось от воды, пустил в него свое копье и убил на месте; после этого незамеченным вернулся домой и рассказал, как он разделался с одним из кавдлунаков. Его упрекнули в том, что он не предупредил об этом своего вождя; на это убийца ответил: «В первый раз я убил его только потому, что он снова и снова просил меня об этом».

Через некоторое время после этого происшествия одну девушку послали вечером за водой; но, наполняя ведро, она заметила в воде отражение чего-то красного. Сперва ей показалось, что это отражение ее собственного лица; но, обернувшись, она пришла в ужас при виде громадной толпы кавдлунаков. Она пришла в такое замешательство, что бросила ведро и со всех ног побежала домой рассказать о случившемся. Одновременно с этим враги заняли позиции перед дверью и окнами. Один из обитателей дома тут же выбежал наружу, но его быстро убили топором и отбросили в сторону. Таким же образом расправились и с остальными, уцелели только два брата – им удалось убежать на лед. Кавдлунаки, однако, вскоре заметили их и сказали друг другу: «Это последние, давайте догоним их» – и тут же начали преследование. Их предводитель сказал: «Я быстрейший из всех вас; я и буду их догонять». Он побежал за братьями по льду – а они не могли бежать по льду слишком быстро, поскольку у младшего из них на башмаках стояли новые подметки; башмаки сильно скользили по льду и заставляли его часто терять равновесие. Наконец они добрались до противоположного берега, и Кайзапе, старший, сумел взобраться на обледеневший берег; но младший не удержался и упал, и его быстро догнали. Унгорток отрезал ему левую руку и стал размахивать ею перед его братом, приговаривая: «Кайзапе! Никогда в жизни, конечно, не забудешь ты своего несчастного брата». Кайзапе не был вооружен и ничем не мог помочь брату; вместо этого он пустился бежать изо всех сил. Он бежал через тундру в Кангермиутсиак, где жил его тесть. Он прожил там всю зиму и получил в подарок каяк. Летом он отправился в своем каяке на юг, чтобы выучить магическое заклинание, которое имело бы власть околдовать его врагов. Зимовал он снова в Кангермиутсиаке, но, когда пришло лето, отправился на север, чтобы найти себе спутника. Куда бы он ни приплывал, он первым делом спрашивал, нет ли в этом селении пары братьев, а затем шел и тщательно осматривал внутренний мех на башмаках братьев – проверял, есть ли у них там вши.

Ему пришлось долго путешествовать по всей стране, прежде чем он нашел двух братьев, у младшего из которых совершенно не было вшей. Его-то Кайзапе и убедил помочь ему; они вместе вернулись в Кангермиутсиак. Теперь Кайзапе принялся добывать как можно больше тюленей; шкуры всех пойманных тюленей он очистил от волос – после этого кожи стали почти белыми. Проделав это, он отправился на поиски большого куска дерева и в конце концов отыскал одно подходящее бревно. Он ковырял древесину ножом, пока бревно не стало пустым, как труба; на открытый конец он приладил плотно прилегающую крышку, а по обеим сторонам проделал маленькие отверстия и приспособил к ним деревянные пробки. Подготовившись таким образом, он для начала сложил все белые кожи в пустотелое бревно и плотно закрыл крышкой; боковые отверстия он тоже не забыл закрыть пробками. Затем он спустил бревно в воду; каякеры объединенными усилиями отбуксировали его вниз по заливу в Пингивиарнек и там вытащили на берег. Кайзапе достал из полого бревна кожи, приделал к ним ремни; затем их подняли и развернули, как паруса, так что бревно-лодка стало похоже на грязноватый айсберг – ведь шкуры не были все одинаково белыми. После этого туда забрались люди. Бревно оттолкнули от берега, и Кайзапе скомандовал: «Разворачиваем кожи!» Все было исполнено; и люди на берегу с изумлением увидели, как похоже все это сооружение на медленно плывущий айсберг. Кайзапе хотел посмотреть, как выглядит все это с берега, поэтому он сказал своим людям: «Теперь выводите лодку сами, а я сойду на берег и взгляну на вас». Он посмотрел на изделие рук своих и был вполне удовлетворен; затем он приказал вновь нагрузить лодку. Кожи разложили на солнце для просушки; а когда все было сделано, он заметил, что не забыл еще своего брата. Теперь все было готово для похода на Какорток и мести, но некоторое время им пришлось простоять в Арпатсивике в ожидании ветра, который бы позволил им подняться по фиорду. Когда попутный ветер установился, фиорд начал постепенно наполняться кусками битого льда всевозможных форм и размеров.

Настало время Кайзапе поднять паруса и отправиться в путь. За его бревном-лодкой следовало еще несколько лодок, но люди с них высадились немного севернее Какортока, чтобы собрать побольше можжевельника; тем временем Кайзапе и его помощники, скрытые в пустотелом бревне, внимательно следили за происходящим через боковые отверстия и дрейфовали прямо к дому. Они видели, как кавдлунаки ходят туда и сюда и посматривают на фиорд. Один раз они ясно расслышали, как кто-то сказал: «Каладлит (мн. ч. от калалек, гренландец) идут»; и все поспешно выбежали из дома. Но когда главный сказал: «Это всего лишь лед», они снова успокоились. Кайзапе сказал: «Теперь быстрее! Я думаю, какое-то время они не будут выходить из дома!» Они выбрались на берег и, нагрузившись как следует можжевеловыми ветвями, окружили дом. Кайзапе завалил вход дровами и высек на них огонь, чтобы все люди в доме сгорели, включая и тех, кто попытается убежать. Но Кайзапе думал только о Унгортоке; до остальных ему дела не было. Наконец он услышал восклицание одного из помощников: «Кайзапе! Вот человек, которого ты ищешь!» Вождь к этому времени уже покинул горящий дом через окно и убегал со всех ног с маленьким сыном в руках. Кайзапе бросился в погоню и быстро приблизился к нему. Подбежав к озеру, отец бросил малыша в воду, чтобы тот мог умереть своей смертью. Кайзапе, однако, не сумел догнать своего врага и вынужден был вернуться к своим. Унгорток бежал до самого Игалико, где пришел к другому вождю по имени Олаве. Вскоре он понял, что Кайзапе и там не оставит его в покое, и переехал к фиорду Агдлуитсок; он поселился в Сиоралике, а Кайзапе обосновался в устье этого же фиорда.

На следующее лето он вновь отправился преследовать Унгортока, но тому удалось все же добраться до побережья напротив острова Алук. Кайзапе проследил его до северного берега этого острова, где тот поселился; тогда он решил спросить совета у жителей восточного побережья – о том, как ему убить Унгортока. Наконец один человек выступил вперед и сказал: «Я дам тебе кусок дерева от полки для детских башмаков в доме бесплодной женщины; ты должен сделать из этого дерева стрелу». Он произнес над деревяшкой какое-то заклинание и передал ее Кайзапе; тот поблагодарил за подарок и сказал: «Если это и правда поможет мне, то я всегда буду обязан тебе помощью в охоте и рыбной ловле». Он принялся делать стрелы и наделал их столько, сколько поместится в колчане из тюленьей шкуры; последней он добавил к остальным драгоценную заговоренную стрелу и отправился вместе с оставшимися помощниками к большому озеру перед домом Унгортока. Там Кайзапе воткнул все стрелы в землю на определенном расстоянии друг от друга и последней поставил заговоренную стрелу. Он оставил своих спутников внизу у озера, а сам осторожно поднялся на вершину высокого холма; оттуда было хорошо видно, как Унгорток ходит возле своего дома. Слышно было даже, как тот разговаривает сам с собой, упоминая время от времени имя Кайзапе. Однако он решил дождаться ночи, прежде чем напасть.

В сумерках он подобрался тайком к дому и заглянул в окно, держа натянутый лук наготове. Унгорток стремительно, как тень, вышагивал из угла в угол, так что в него невозможно было хорошенько прицелиться. Поэтому Кайзапе направил свой лук на жену Унгортока, которая спала на лежанке с младенцем у груди. Услышав шум, Унгорток взглянул на жену и увидел стрелу, торчащую у нее прямо из горла. Кайзапе в это время бегом вернулся к берегу озера за следующей стрелой; Унгорток же несся за ним с поднятой рукой – а в руке был топор, убивший прежде брата Кайзапе, а теперь готовый убить и его. Кайзапе выпустил в него свою вторую стрелу, но Унгорток сумел увернуться от нее; он упал и сделался таким тонким, что виден был только подбородок. Вскоре Кайзапе израсходовал все свои стрелы, но так и не сумел ни разу попасть в цель. Унгорток переломал стрелы и выбросил их в озеро. Но в конце концов Кайзапе схватил заговоренную стрелу – и эта стрела прошла через торчащий подбородок прямо в горло. Но поскольку Унгорток не испустил дух немедленно, Кайзапе вновь пустился бежать, и вскоре раненый Унгорток уже снова гнался за ним. Кайзапе долго бежал и вдруг почувствовал, что в горле у него пересохло; совершенно измотанный, он упал на землю. Вскоре, однако, он вспомнил про Унгортока и поднялся; он побежал назад взглянуть, что с ним стало, и обнаружил неподалеку его мертвое тело. Он отрезал у него правую руку и, подняв его над мертвецом, повторил его же собственные слова: «Посмотри на эту руку! Ты наверняка никогда ее не забудешь!» Он убил также и осиротевшего ребенка; а после этого взял с собой старика с восточного побережья и вернулся обратно в Кангермиутсиак. Там он до конца дней кормил старика, и кости его, согласно рассказам, были похоронены там же.