А поехал тут Добрыня по чисту полю, А наехал во чистом поле да ископыть, Ископыть да лошадиную, А как стульями земля да проворочена. И поехал тут Добрыня сын Никитьевич Той же ископытью лошадиною. Наезжает он богатыря в чистом поле: А сидит богатырь на добром коне, А сидит богатырь в платьях женских. Говорит Добрыня сын Никитьевич: «То ведь не богатырь на добром коне, То же поляница знать удалая, А кака ни тут девица либо женщина». И поехал тут Добрыня на богатыря, Ударил своей палицей булатной Тую поляницу в буйну голову, А сидит же поляница не сворохнется, А назад тут поляница не оглянется. На коне сидит Добрыня - приужахнется. Отъезжает прочь Добрыня от богатыря, А от той же поляницы от удалой: «Видно, смелость у Добрынюшки по-старому, Видно, сила у Добрыни не по-прежнему!» А стоит же во чистом поле да сырой дуб, Да в обнем он стоит да человеческий. Наезжает же Добрынюшка на сырой дуб, А попробовать да силы богатырские. Как ударил тут Добрынюшка во сырой дуб, Он расшиб же дуб да весь по ластаньям. На коне сидит Добрыня, приужахнется: «Видно, силы у Добрынюшки по-старому, Видно, смелость у Добрыни не по-прежнему!» Разъезжается Добрыня сын Никитьевич, На своем же тут Добрыня на добром коне А на ту же поляницу на удалую; Ударил своей палицей булатной Тую поляницу в буйну голову; На коне сидит же паляница не сворохнется, И назад же поляница не оглянется, На коне сидит Добрыня - приужахнется. Отъезжает прочь Добрыня от богатыря, А от той же поляницы от удалой. «Смелость у Добрынюшки по-прежнему, Видно, сила у Добрыни не по-старому». А стоит тут во чистом поле да сырой дуб, Он стоит да в два обнема человеческих. Наезжает тут Добрынюшка на сырой дуб, Как ударит тут Добрынюшка во сырой дуб, А расшиб же дуб да весь по ластиньям. На коне сидит Добрыня - приужахнется: «Видно, сила у Добрынюшки по-старому, Видно, смелость у Добрыни не по-прежнему!» А наехал тут Добрыня да во третий раз А на ту же поляницу на удалую, Ударил своей палицей булатной Тую поляницу в буйну голову; На коне сидит же поляница, сворохнулася, И назад лее поляница оглянулася. Говорит же поляница да удалая: «Думала же, русские комарики покусывают, Ажио русские богатыри пощелкивают!» Ухватила тут Добрыню за желты кудри, Сдернула Добрынюшку с коня долой, А спустила тут Добрыню во глубок мешок, А во тот мешок да тут во кожаный. А повез же ейный было добрый конь, А повез же он по чисту полю, Испровещается да ейный добрый конь: «Ай же ты, хозяюшка любимая, Молода Настасья дочь Никулична! Не могу везти да двух богатырей: Силою богатырь супротив тебя, Смелостью богатырь да вдвоем тебя!» Молода Настасья дочь Никулична Сдымала тут богатыря с мешка, да вон из кожанца, Сама ко богатырю да испроговорит: «Если стар богатырь - я голову срублю, Если млад богатырь - я в полон возьму, Если ровня богатырь - я замуж пойду». Увидала тут Добрынюшку Никитича. «Здравствуй, душенька Добрыня сын Никитьевич!» Испроговорит Добрыня сын Никитьевич: «Ах ты, поляница да удалая, Что же ты меня да нынче знаешь ли, Я тебя да нынче не знаю ли?» А бывала я во городе во Киеве, Я видала тя, Добрынюшку Никитича; А тебе же меня нынче негде знать. А поехала в чисто поле поляковать, А искать же я себе-ка супротивничка. Возьмешь ли, Добрыня, во замужество? Я спущу тебя, Добрюнюшку, во живности. Сделай со мной заповедь великую, А не сделаешь ты заповеди да великие, На ладонь кладу, другой сверху прижму, Сделаю тебя да в овсяный блин!» «Ах ты, молода Настасья дочь Никулична! Ты спусти меня во живности, Сделаю я заповедь великую, Я приму с тобой, Настасья, по злату венцу!» Сделали тут заповедь великую, И поехали ко городу ко Киеву, Да ко ласковому князю ко Владимиру, Ко своей было ко родителю ко матушке, А к честной вдове Афимье Александровне. Приняли они да по злату венцу. Тут за три дня было пированьице Про молода Добрыню про Никитича. Тут век про Добрыню старину скажут - Синему морю на тишину, Вам всем, добрым людям, на послушанье.
