Вступив на престол Киевской Руси, князь-язычник Владимир Святославович всячески поддерживал и даже насаждал культ Перуна. Созданный по его повелению златоусый, с серебряной головой идол возвышался над иными кумирами в пантеоне, построенном на холме вблизи княжеских хором. Еще одно величественное изображение Перуна повез по княжескому приказу в Новгород Великий дядя Владимира Добрыня. Перед новгородским Перуном, как и перед киевским, постоянно горел неугасимый огонь, за которым присматривали специальные жрецы. И горе тому из жрецов, кто не углядит, позволит пламени угаснуть, — ему грозит страшная смерть, как врагу божества. Ибо, как говорит летопись, на священный холм «стекался народ ослепленный, и земля осквернялась кровию жертв». Правда, ритуальные жертвоприношения случались нечасто, скорее всего, в пору сбора княжеских дружин, стихийных бедствий, народных волнений. И обязательно в день Перуна, 20 июля, который торжественно праздновался язычниками в исконно грозовой период лета. К этому дню готовились загодя. Специально закалывали животных. Приносили богу и живых петухов, а потом кидали жребий: зарезать птицу или отпустить живой. Но случались и жертвоприношения людей. В 983 г., рассказывает летопись, «мечем жребий на отрока и девицу: на кого же падет — того зарежем богом »... В тот раз жертвой стал христианин-варяг Федор. Церковь чтит его как святого. Но и в будни мимо изображения бога негоже было проходить просто так.
