Джин, подвинься немного к востоку, – сказал городской клерк, попыхивая трубкой.
Был прохладный вечер. Он сидел на уголке скамьи у камина и находился в весьма благодушном настроении.
– Ты занимаешь неоправданно много места.
Но его жена Джин была занята распутыванием узла, неизвестно как появившегося в ее вязанье, и не была расположена шутить, да и вообще реагировать на слова мужа.
– Джин, – снова сказал муж, – подвинься же немного к востоку. Нельзя вести себя так эгоистично. Подвинься к востоку, – повторил он и подтолкнул жену к другому краю скамьи.
– Что ты такое говоришь! – закричала жена. – И вообще, что такое восток? Для начала, такой вещи, как восток, вообще нет, и потом…
– То есть как это нет востока? – возмутился клерк. – Значит, ты уже и самому солнцу не веришь? – После этого он громко и отчетливо разъяснил, что Солнце каждый день обходит вокруг Земли и в каждый миг где-то встает на востоке. Он выразил надежду, что этого ни один глупец не станет отрицать. Восток везде, и если какие-то рассуждения могут показаться странными, то только о западе. Если восток везде, то западу попросту негде быть. Поэтому ему хотелось бы, чтобы жена не выставляла себя глупой гусыней и не говорила чепухи.
Тогда жена вскочила с места и закричала, что он все понимает совершенно неправильно. Как раз наоборот: солнце всегда садится на западе, чего, она выразила надежду, не станет отрицать ни один глупец. А поскольку солнце садится постоянно, значит, запад везде, а если запад везде, востоку попросту негде быть. В заключение она порекомендовала мужу не выставлять себя ослом и не говорить чепухи.
Муж помотал головой, как собака, которой что-то попало в ухо, и уже совсем было собрался достойно ответить, когда жена подхватила свои юбки и побежала вокруг комнаты, чтобы наглядно продемонстрировать, как все происходит.

 При этом он визгливо кричала:
– Запад, запад, запад!
Это очень разозлило клерка, он тоже вскочил, подтянул штаны и побежал вокруг комнаты в противоположном направлении, выкрикивая:
– Восток, восток, восток! – Так он демонстрировал, как все происходит, по его мнению.
Это закончилось тем, что оба почувствовали сильное головокружение и начали изредка сталкиваться головами, что весьма болезненно и отнюдь не способствует улучшению настроения или решению наболевших проблем. 

Уж в этом вы можете быть уверены.
Но Александр Джонс спокойно сидел в углу и не произносил ни слова.
Муж и жена были согласны только в одном: вопрос слишком важен, чтобы оставить его нерешенным. Поэтому они пошли к бакалейщику, имевшему большой дом выше по улице, и рассказали ему о возникшем споре, посвятив его во все тонкости вопроса. Сам бакалейщик, жена бакалейщика, незамужняя тетка бакалейщика по материнской линии и замужняя младшая сестра жены бакалейщика, маленькая дочь замужней младшей сестры жены бакалейщика – все приняли активное участие в обсуждении. И это еще мягко сказано. Одни приняли одну сторону, другие – другую, и все стали бегать вокруг стола, одни в одну сторону, другие – в другую, чтобы показать, как, по их мнению, обстоит дело. Это закончилось тем, что все почувствовали сильное головокружение и начали частенько сталкиваться головами, что весьма болезненно и отнюдь не способствует улучшению настроения или решению наболевших проблем. Уж в этом вы можете быть уверены.
Но Александр Джонс спокойно сидел в углу и не произносил ни слова.
Все были согласны только в одном: вопрос слишком важен, чтобы оставить его нерешенным. Поэтому вся компания пошла к владельцу гостиницы, чей дом был еще больше, чем дом бакалейщика, располагался ниже по улице, и рассказала ему о возникшем споре, посвятив его во все тонкости вопроса. Сам владелец гостиницы, жена владельца гостиницы, незамужняя тетка владельца гостиницы по материнской линии и замужняя младшая сестра жены владельца гостиницы, маленькая дочь замужней младшей сестры жены владельца гостиницы – все приняли активное участие в обсуждении. И это еще мягко сказано.

Одни приняли одну сторону, другие – другую, и все стали бегать вокруг стола, одни в одну сторону, другие – в другую, чтобы показать, как, по их мнению, обстоит дело. Это закончилось тем, что все почувствовали сильное головокружение и начали частенько сталкиваться головами, что весьма болезненно и отнюдь не способствует улучшению настроения или решению наболевших проблем. Уж в этом вы можете быть уверены.
Но Александр Джонс спокойно сидел в углу и не произносил ни слова.
Все были согласны только в одном: вопрос слишком важен, чтобы оставить его нерешенным. Поэтому вся компания пошла к главному судье гостиницы, чей очень большой дом, самый большой в городке, располагался в середине улицы у рыночной площади, и рассказала ему о возникшем споре, посвятив его во все тонкости вопроса. Сам главный судья, жена главного судьи, незамужняя тетка главного судьи по материнской линии и замужняя младшая сестра жены главного судьи, маленькая дочь замужней младшей сестры жены главного судьи – все приняли активное участие в обсуждении. 

И это еще мягко сказано. Одни приняли одну сторону, другие – другую, и все стали бегать вокруг стола, одни в одну сторону, другие – в другую, чтобы показать, как, по их мнению, обстоит дело. Это закончилось тем, что все почувствовали сильное головокружение и начали частенько сталкиваться головами, что весьма болезненно и отнюдь не способствует улучшению настроения или решению наболевших проблем. Уж в этом вы можете быть уверены.
Но Александр Джонс спокойно сидел в углу и не произносил ни слова.
Все были согласны только в одном: вопрос слишком важен, чтобы оставить его нерешенным. Поэтому главный судья созвал все население городка в здании муниципалитета и рассказал ему о возникшем споре, посвятив во все тонкости вопроса. Весь народ, включая жен, незамужних теток по материнской линии, замужних младших сестер жен, маленьких дочерей замужних младших сестер жен, принял активное участие в обсуждении.

И это еще мягко сказано. Одни приняли одну сторону, другие – другую.
Они уже решили начать бегать вокруг стола, одни в одну сторону, другие – в другую, чтобы показать, как, по их мнению, обстоит дело, но возникла трудность: в зале муниципалитета не оказалось стола. Что же было делать? Но подобные пустяки народ не могут остановить. Они потребовали, чтобы главный судья стал в середине зала и они могли бегать вокруг него в разных направлениях, чтобы показать, как, по их мнению, обстоит дело.
Только главный судья наотрез отказался. Он сказал, что у него тоже закружится голова, если одни люди станут бегать вокруг него в одну сторону, а другие – в другую. От этого он определенно может заболеть. Поэтому он предложил поместить в центре Александра Джонса и бегать вокруг него. В конце концов, а почему бы и нет? Так от него будет хоть какая-то польза. Он же глуп как пробка, только сидит и ничего не говорит. А главный судья выразил желание тоже побегать вокруг. Зачем же лишать его всего того, что доступно другим?
– Нет, нет! – закричали остальные. – Александр Джонс слишком мал. На него можно наступить! – Это неправильно, и главный судья должен сделать то, что от него требует народ. Разве только вчера ему не дарили золотой знак, чтобы он носил на живо… ну, в общем, не важно где. Поэтому теперь его очередь сделать что-нибудь для людей. Иначе значок можно и отобрать.
Бедолаге пришлось подчиниться. Но только он настоял, чтобы ему завязали глаза и усадили на стул. Иначе он определенно заболеет.

 В этом он не сомневался.
Но носовой платок оказался слишком мал, чтобы обернуть вокруг головы главного судьи, – мешал большой нос. Его усадили на стул и тщательно завязали глаза старым полотенцем для посуды, которое нашли неизвестно где. Все стали бегать вокруг главного судьи, одни в одну сторону, другие – в другую. В итоге все почувствовали сильное головокружение и начали частенько сталкиваться головами, что весьма болезненно и отнюдь не способствует улучшению настроения или решению наболевших проблем. Хуже того, в самом конце, когда люди запыхались и больше бегать не могли, Элиза Макдиармед, толстая вдова, державшая кондитерский магазин, свалилась прямо на главного судью, опрокинув его вместе со стулом на пол.
Но Александр Джонс спокойно сидел в углу и не произносил ни слова.
Главный судья с трудом поднялся, сорвал повязку с глаз и с пафосом объявил, что необходимо прийти к какому-то решению, причем непременно здесь и сейчас. Терпеть неопределенность больше никак невозможно. Он также пригрозил, что, если найдутся несогласные, он немедленно введет налог на пуговицы. Последнее было весьма разумно с его стороны. Вы же понимаете, такой налог в равной степени почувствуют лица обоего пола, разве что кроме него, потому что вся его одежда держалась на пряжке на шее и расшитом поясе вокруг живо… ну, в общем, не важно где.
Вперед выступил городской клерк и сказал, что в таком случае они должны придумать другой способ нахождения ответа к этой ужасной загадке. 

Он предложил позвать с улицы дорожного рабочего Питера, который на ногах с раннего утра до позднего вечера и должен больше других знать о движении солнца. Но если они пригласят его, то должны также позвать его одноглазую сестру Джессику, которая, как вы знаете, работает прачкой у главного судьи, иначе говоря, является в городе очень важной персоной. Питер определенно откажется прийти, если Джессики не будет с ним.
А дальше было самое досадное, в первую очередь для меня. Дело в том, что зал был переполнен, в нем, в полном смысле, яблоку негде было упасть. И чтобы два человека, я имею в виду Питера и его сестру, могли войти в зал, другие два должны были из него выйти.
Первым выбрали меня, поскольку я был человеком новым, правда, сообщили об этом вежливо, вторым – Александра Джонса, который был глуп и не говорил ничего.
Поэтому я не знаю, чем кончилось дело, но к какому решению они пришли – я в этом уверен, потому что на следующее утро одежда жителей города ничем не отличалась от обычной, а пуговицы в магазинах продавались по прежней цене.
Каким бы сильным ни было мое разочарование, я понимаю, что вы, мои друзья, разочарованы еще больше. Ведь вы терпеливо слушали эту длинную историю, но так и не узнали развязки.
Но почему же Александр Джонс был так глуп, что спокойно сидел в углу и не произносил ни слова?
Вас это удивляет?