С тех пор как нам стали известны древние источники, Будда является совершенно в другом свете, чем ранее Я уже упоминал, что Будда не был единственным учителем, выступавшим в качестве спасителя, но что Буддийские тексты называют рядом с ним шесть знаменитых проповедников, которые отклонились от древней брахманской религии и были основателями собственных сект. Как бы ни считать преувеличенными свидетельства буддистов о великих успехах Будды, но несомненно, что он оставил далеко в тени всех своих соперников. 

Долго старались найти объяснение этого успеха в том, что Будда выступил энергично против высокомерных брахманов, что он отверг существовавшее с древних времен в Индии различие четырех каст: брахманов, или жрецов; кшатриев или воинов; вайшьев, или торговцев, ремесленников и земледельцев; шудров — бесправных рабов, и что он проповедовал братство всех людей. Такое мнение было, однако, большой ошибкой Будда не был социальным реформатором. Правда, он отбросил деление на касты, но лишь постольку, поскольку каста могла быть препятствием к поступлению в его ученики. Каст как государственного института он совершенно не касался, хотя, естественно, его любовное к людям отношение и проповедовавшееся им благорасположение к всем существам должны были влиять благоприятно на отношения отдельных каст между собой. 

Он учил: «Мой закон есть закон милости для всех», и: «Так как учение, преподаваемое мной, совершенно чисто, то оно не полагает различия между знатным и ничтожными, между богатым и бедным» «Подобно тому, монахи, как большие реки, как Ганга, Ямуна, Ачиравати, Сараю, Махи, когда они достигают великого океана, то утрачивают свои прежние имена и свой древний род и получают только одно имя «Великий океан», так, монахи, и четыре касты, брахманов и кшатриев, вайшьев и шудров, если они, следуя закону и дисциплине, возвещенным Совершенным, оставляют родину для безродного существования, то они утрачивают прежнее имя и древний род и получают только одно имя «аскетов, примыкающих к сыну Шакья».

 В действительности, круг ближайших учеников Будды состоял преимущественно из лиц высших сословий Ананда и Девадатта были из его собственного рода, следовательно, благородные; к дворянам принадлежал и Ануруддха. Шарипутра и Маудгаляяна быди брахманами, Рахула — собственный сын Будды. Но, что Будда не делал в этом отношении никаких различий, это несомненно. Упали был цирюльником. Между стхавирами (пали — тхера), «старейшими», от которых до нас дошли стихотворения, уже упомянутые Тхерагатха, выступает Ангулимала, знаменитый разбойник. Стхавира Сунита говорит там о себе: «Из низкого рода произошел я, бедного и скудного. Низко было мое занятие, я выметал (завядшие) цветы из храмов Я был в презрении у людей, на меня смотрели свысока, меня осыпали ругательствами.

 Покорно сгибался я перед многими людьми» Будда принял его в свой орден и Сунита достиг своим усердием спасения. Тогда сказал ему Будда: «Святым горением и целомудренной жизнью, самоукрощением и самопокорением, — вот то, чем становятся брахманом; это — наивысшее брахманство» Стхавира Швапака принадлежал, по видимому, судя по его прозвищу «собачий повар», к одному из наиболее презираемых классов, занимавшемуся приготовлением пищи для собак. Монах Свати был рыбак, Нанда — пастух. 

Так же пестро было и общество женских «старейшин», стхавири (пали — тхери). Вимала была дочерью гетеры и пыталась соблазнить Маудгаляяну Амбапали сама была ранее гетерой; Пурна была дочерью домашней рабыни Анатхапиндики, Чапа — дочерью охотника, сословие которых считалось в Индии нечистым, другие происходили из бедных семей Будда и его ученики были довольны, когда в орден поступали молодые люди из знатных и богатых фамилий, потому что это усиливало значение ордена и было для него полезным Но в самом ордене не было различия состояний. В текстах говорится: «Если кто из этих четырех каст делается монахом, становится святым, разрушил обольщение, стал совершенным и законченным, сбросил с себя бремя, налагаемое на человека привязанностью к миру, достиг своей цели, разорвал всякую связь с существованием и спасся чрез совершенное познание, то он возвысился над всеми единственно через закон». «Не через рождение становится человек изверженным, не через рождение становится он брахманом; через дела свои делается он изверженным, через дела свои становится брахманом». Тексты не устают повторять, что Будда разумеет под брахманом. Будда отбросил всякие жертвоприношения и всякий вид самоистязаний Он испытал на самом себе, что покаяние и самоистязание не ведут к спасению В Суттанипате читаем: «Ни рыбная пища, ни посты, ни хождение нагим, ни тонзура (пробивание гуменца на голове), ни заплетание волос, ни грязь, ни сырые шкуры, ни почитание огня, ни покаянные обеты, ни гимны, ни приношения, ни жертвы не способны очистить человека, если он не преодолел сомнения».

 В Дхаммападе целая 26 глава в 41 стихе рассуждает об истинном брахмане, Между прочим там говорится: «Никто не становится брахманом потому только, что заплетает свои волосы, ни по благородству своей семьи и своему рождению. Кто праведен и справедлив, тот блажен, тот брахман» «Что пользы тебе, глупый, в твоих заплетенных волосах, что — в твоей одежде из козлиных шкур? У тебя нечисто нутро, а ты очищаешь себя снаружи». «Я не называю никого брахманом по его происхождению или по его матери, как бы он гордо ни говорил и как бы ни был богат Бедняка, освободившегося от вожделений, называю я брахманом». Целые отделы Трипитаки посвящены исключительно опровержению взгляда, что брахманы представляют из себя нечто лучшее, чем три другие касты 

Существование каст составляло для Будды нечто само собой разумеющееся. Он сам сознавал себя, даже когда стал монахом, благородным и не терпел, когда в его присутствии отзывались дурно о дворянстве. Но против несправедливых притязаний дворян он восставал так же резко, как и против привилегий брахманов, и всякое различие каст исчезало для него, когда дело шло не о земных вещах, а о сверхземных Но это не было чем-то новым и исключительно ему свойственным Такое же воззрение разделял до него Капила, основатель философии Самкхья Бадараяна, основатель Веданты, правоверной брахманской доктрины, учил, что только три высших касты призваны к спасению. Напротив, по Самкхья, все люди без различия состояний могут быть спасены, и каждый, приобретший правильное познание, может и других вести к таковому и тем спасать их Веданта учит, что жертвы и другие дела благочестия способствуют спасению, следовательно ставит в обязанность стремящемуся к спасению оказание святых дел. Учение Самкхья, наоборот, отрицало принесение жертв и учило, что даже добрые дела не способствуют достижению правильного познания, а скорее мешают ему Оно вовсе не придавало значения морали. И в этом большое различие между ним и буддизмом. 

Будда, напротив, придавал наибольшее значение строго нравственной жизни, и именно этой стороне своего учения придал замечательное развитие И еще в одном отношении буддизм резко отличается от самкхья. Последнее требует равнодушия к всем мирским вещам. Занятие ими отклоняет дух, и вожделения не удовлетворяются наслаждениями. Самкхья требует поэтому, чтобы стремящийся к спасению отрекся от всякой житейской суеты и от собственности, и притом добровольно, так как всякое принуждение вызывает скорбь. Поэтому Самкхья советует искать уединения и по возможности избегать всякого человеческого общества, т. е. всякого случая уклониться с пути, развлечься, подпасть под новые вожделения. Усиленное размышление, концентрация духа необходимы для правильного познания Йога, учение Патаньджали, развило эту доктрину далее.

 Оно придает, как уже было упомянуто, наибольший вес духовному самопогружению и телесной аскезе, чему последовало и позднейшее (младшее) самкхья. Такое учение, по необходимости, должно было ограничиваться тесным кругом избранных. Вся машина человеческого существования вынуждена была бы остановиться, если бы большинство людей последовало таким воззрениям. Самкхья-йога осталась поэтому (философской системой для немногих избранных Ее рецепт спасения был неприменим к массам; это была только теория, как бесчисленное множество других
Совершенно иначе поступал Будда. В лесах Урувелы он не только познал бесполезность всякого аскетизма, но и убедился, что никакая философская система не достаточна для спасения, что философия, вообще, не лекарство для ищущего избавления В каноне имеется много доказательных тому мест. Наиболее характерные встречаются в Суттанипате (стих 780 и след.) Там говорится, что нелегко из многих систем выбрать правильную. Один избирает одну, другой — другую Но умные не составляют себе непреложного взгляда, не предпочитают какой-либо определенной системы, не говорят: «мне вполне ясно»; когда они перерезали узел их привязанности (к миру), они уже не требуют себе ничего в мире. Особенно интересны стихи 835 и след., содержащие в себе беседу Будды с неким Магандья Магандья предлагает Будде свою красивую дочь, которую Будда очень невежливо отстранил. Он не получил никакого вожделения к сожитию с женщиной, даже когда увидал трех дочерей Мары, тем менее может он его испытывать с этим существом, наполненным мочой и калом; даже ногой он не желает его касаться. Магандья спрашивает тогда его, к какой системе он принадлежит? Будда отвечает — ни к какой, так как он признал все их жалкими. 

Чему он учит, это — внутреннему миру, которого нельзя достигнуть никакой философской системой, никаким преданием, никаким знанием
Философское обоснование учения не было для Будды, как для других индийских основателей религий, главным делом Он не заботился о том, чтобы признанное им верным было также строго логически доказано и сведено в замкнутую систему Не форма мышления была для него главным, а содержание Справедливо заметил Валлезер, первый научно разработавший философию буддизма в ее историческом развитии, «что для Будды именно характерно принципиальное устранение всяких метафизических проблем, и что в буддизме теоретическое так отступает назад перед практическим, что выдающеюся чертой настоящего буддизма является абсолютный индифереитизм к всему теоретическому». Валлезер указывает далее, что Будда вообще не обращал внимания на теоретические противоречия в его учении, только бы была достигнута главная цель — нравственное воздействие и благое влияние на ведение жизни Учение Будды прежде всего практическая этика, и в своих проповедях он всегда вполне сообразовался со способностью понимания и со степенью развития своих слушателей. Столь же мало значения, как логическому обоснованию своего учения, придавал Будда и вере Для брахманов направляющим началом жизни служили священные писания, Веды. Будда отринул веру в них. Однажды пришел к нему молодой брахман Капатхика, из рода Бхарадваджа; ему было всего шестнадцать лет, и он был только что еще отпущен своим учителем, но уже знал наизусть три Веды и был знаком со всей литературой брахманов 

Он предложил Будде вопрос, как он думает об утверждении брахманов, что только их древние песни, передаваемые из рода в род как абсолютная истина, и есть истина, а все прочее — заблуждение? Будда спросил его, со своей стороны, есть ли такой брахман, который бы утверждал, что только то, что он знает и ведает, есть истина, все же остальное — заблуждение? Когда Капатхика ответил на это отрицанием, Будда повторил свой вопрос по отношению к учителю брахмана, затем к учителю учителя и так далее до седьмого поколения и наконец до составителей самих песен Вед Капатхика вынужден был отвечать, что и они, вероятно, не считали истиной только то, что им было известно. Отсюда Будда сделал вывод, что вера в авторитет не есть вера. «Это все равно, как если бы ряд слепцов вели себя за руку; передней не видит, средний не видит, задний не видит» Вера брахманов след, без корня. Будда объяснил затем Капатхике, что надо держаться не только того, чему учат как истине, но что нужно самому сознать это за истину и собственным трудом и старанием усвоить себе как истину Вопросы, ответы на которые представлялись ему невозможными или бесцельными, Будда просто отклонял Монах Малункьяпутра стал однажды жаловаться, что Будда не разбирает таких важных проблем, как, например, вечен ли мир или не вечен, конечен ли он или бесконечен, тождественны ли душа и тело или различны, будет ли Совершенный жить после смерти или нет. 

Будда ответил ему вопросом, обещался ли он ему, когда принимал его в общину, дать ответы на такие вопросы, и ставил ли тогда он, монах, свое принятие в зависимость от ответов на них? Монах вынужден был ответить отрицательно; тогда Будда пояснил ему помощью притчи, что знание о таких вещах не способствует спасению, а потому то, что Будда не изъяснил, он, монах, должен оставить без рассмотрения. И в беседах с другими Будда всегда отклонял ответы на такие вопросы.
Своеобразно положение, принятое Буддой по отношению к народным богам. Будда вовсе не отрицает богов. Совершенно неправильно называть его атеистом И для буддистов Индра, или, как они его обыкновенно называют, Шакра, остается царем богов, общее число коих 33 также удержано. Индра бодрствует над буддистами так же, как и над брахманскими индусами. Когда благочестивому угрожает опасность, или когда кто задумывает или совершает особенно доброе дело, то трон Индры становится горячим; царь богов вынужден встать и посмотреть кругом, что происходит на Земле. Как в брахманизме, так и в буддизме святые часто посещают богов на небе. Очень часто появляется Брахма Сахампати с бесчисленной массой около себя других богов Мира Брахмы. Мы узнаем даже из буддийских писаний о большем числе видов богов, чем из брахманских Упоминаются боги-Праджапати, боги четырех великих царей, боги смерти, боги неба-Тушита, боги безграничной радости, блестящие, благовонные, солнечные, величественные, сияющие, бесформенные и многие другие. Говорится о земных, лесных, древесных божествах. Многие сотни тысяч божеств сопровождают Будду, чтобы внимать его проповедям. Существуют духи всех видов и страшные преисподнии в большом числе Но боги в буддизме утратили много в своем древнем блеске. Быть богом значит для Будды только получить высшую степень существования, лучшую форму бытия. Даже Индра достиг своего величия только потому, что ранее творил добро В одном буддийском тексте говорится, что Будда посетил раз Индру и объяснил ему, почему монах есть лучший из богов и людей, и это поучение Индра передает затем Маудгаляяне, когда тот тоже посетил его на небе. И чтобы показать богам мощь монаха, Маудгаляяна приводит пальцем своей ноги в колебание небесный дворец. Боги приходят так же, как и люди Человек в следующем возрождении может сделаться богом, бог — человеком, даже животным или безжизненной вещью. Как люди, боги тоже подвержены рождению, старости и смерти. Но боги все-таки лучше людей. Обожествление было высшей ступенью в круговороте рождений, и надежда в следующем рождении возродиться богом в мире богов должна была служить стимулом к правильному ведению жизни. Будда должен был оставить, по крайней мере, открытой возможность, что благочестивый человек, которому в этой жизни приходилось плохо, может жить в следующем возрождении на небе, как бог, в блеске и без забот Боги, таким образом, не должны были отсутствовать; они составляли необходимое звено в цепи верований в переселение душ. 

Будда поэтому никогда не высказывал сомнений в существование богов Многократно рассказывается, что разные лица обращались к нему с прямым вопросом: есть ли боги? Так, например, царь Прасенаджит и брахман Шарнгарава Прасенаджита Будда просил объяснить, что он разумеет под его вопросом Прасенаджит ответил, что он хотел бы знать, возвращаются ли боги в мир или нет «Из богов, — сказал Будда, — возвращаются в мир те, для которых к этому есть основание, т. е те, которые в чем-нибудь провинились». И на небе, следовательно, имеет власть грех Шарнгараве Будда отвечал уклончиво, что вообще в мире принимается, что боги существуют.

 Так как конечная цель учения Будды — уничтожение всякого существования, то отсюда само собою вытекает, что спасенный стоит выше богов и что следовательно, быть богом не может быть высшим желанием буддиста Мы не имеем оснований принимать, что сам Будда думал иначе, чем то, чему он учил Правда, однажды им было сказано, что он познал много более того, чем возвестил своим ученикам Но он сейчас же прибавил, что не возвестил этого потому, что оно не способствует спасению Отношение Будды к богам было дано верою в переселение душ, на которой покоится все его учения И именно поэтому он оказывается истым индусом, и его учение истинно индийским.