Протоиндоиранцы обожествляли воды рек и водоемов как богинь ( Апас), молились и совершали им возлияния (называемые по-авестийски заотра –это слово позднее получило значение «приношение», «жертвоприношение»). У зороастрийцев возлияния воде состоят в основном из трех элементов, а именно из молока и сока и листьев двух растений. Число «три» было священно для протоиндоиранцев, оно и сейчас является организующим началом во многих обрядах зороастризма и брахманизма. Три составные части возлияния символизируют царства растений и животных, вскормленные водой. Возлияние, освященное молитвой, должно возвращать этим царствам ту жизненную силу, которую они отдали, и тем самым сохранять их чистыми и приносящими изобилие. Как и в традиционном зороастризме, возлияния, видимо, совершались старшим в семье ближайшему ручью или водоему, но они же составляли и часть ритуалов, совершаемых священнослужителями.
Огонь – другой объект культа – тоже был существенным для жителей степей. Он являлся источником тепла в морозные зимы, на нем готовили мясо диких или домашних животных, составлявших основу питания. 

В древности, когда возжигание огня оставалось тяжелой работой, люди старались хранить огонь в очаге всегда горящим (при переселении горящие угли переносили в горшке). Культ вечного огня, видимо, был распространен среди индоевропейцев, которые видели нечто божественное в горящем пламени. Брахманы знали его под именем Агни(это слово родственно латинскому игнис,русскому огонь), но зороастрийцы называли огонь Атар.Они совершали приношения из трех элементов также и огню. Приношения состояли из сухих чистых дров, благовоний (сухих листьев или трав) и небольшого количества животного жира. (Этот третий компонент приношения и считался обычно специальным возлиянием – заотра для огня.) Таким образом, огонь, так же как и вода, набирался сил с помощью двух приношений от растительного царства и одного от царства животных. Топливо и благовония приносили, вероятно, три раза в день, во время, предназначенное для молитв (на рассвете, в полдень и на закате). Возлияния жира совершали, видимо, тогда, когда в доме готовили мясо – огонь получал, таким образом, свою долю. От жира огонь горел ярче, растопившийся жир заставлял пламя вспыхивать.
Приношения огню и воде составляли основу ежедневных богослужений, называемых индоарийцами яджна,а иранцами – ясна(от корня яз –«приносить жертву, поклоняться»). В этих богослужениях возлияния для огня брались от кровавых жертвоприношений, которые, очевидно, совершали регулярно. Индоиранцы испытывали благоговейный страх и трепет, отнимая жизнь у животных. Они никогда не убивали без освятительной молитвы, благодаря которой, по их представлениям, душа животного продолжала жить. Сознание кровного родства между человеком и животным нашло свое отражение в древних частях богослужения – ясна: «Мы молимся нашим душам и душам домашних животных, которые кормят нас… и душам полезных диких животных» (Ясна 39,1–2). У иранцев возникло представление о том, что души животных, убитых с освятительной молитвой, поглощаются божеством, которое они почитали как Гэуш-Урван(«Душа быка»). Иранцы верили, что кровавые жертвоприношения укрепляют это божество, а оно, в свою очередь, заботится обо всех полезных животных на земле и способствует их изобилию.
Во время обряда ясна (яджна)под ноги жертвенного животного бросали траву. По этому поводу санскритский текст дает такое объяснение: «Потому что тело жертвы – это трава; поистине так он (жрец) дает жертве ее полное тело» (Айтарейа-Брахмана II, 2, 11). Во время богослужения жрец, совершавший обряд, держал в левой руке пучок травы (называемый иранцами барэсман), видимо, в качестве признания того факта, что «всякая плоть – трава»4, а человек и животное – одного происхождения. Позднее и в Иране, и в Индии пучок травы был заменен прутьями.
Ритуальные приношения воде, совершаемые в конце богослужения, готовили из молока, веток одного растения из сока, получаемого после того, как стебли другого растения будут истолчены. Растение, которое толкли, называлось по-древнеиндийски сома,а по-авестий-ски хаома, что буквально значит «то, что выжимают». Неясно, какое растение первоначально употребляли протоиндоиранцы, но вполне возможно, что это могли быть разновидности эфедры (как хом –«эфедра», «хвойник», используемый зороастрийцами в настоящее время5). Древние иранцы приписывали этому растению ценные свойства. Они считали, что его сок возбуждает, бодрит и вливает силы. Войны, отведав его, сразу же преисполняются боевым духом, поэты – вдохновением, а жрецы – особой восприимчивостью к внушениям божества. Главную часть ритуала богослужения составляет толчение растения в каменной ступе и приготовление из него приношения для вод. Так возникло представление о «зеленоглазом» боге Хаоме, божественном священнослужителе, к которому обращались и как к целителю, защитнику скота, и как к божеству, которое дает силу сражающимся воинам, предотвращает засуху и голод. Как божественный священнослужитель, Хаома получал свою долю от каждого жертвоприношения. Ему посвящалии преподносили язык и левую челюстную кость каждого жертвенного животного.
Древние иранцы верили, что боли удовлетворяются ароматом жертвоприношения и довольствуются самим намерением приносящего жертву посвятить ее божеству. Посвященное мясо после богослужения делили между священниками и молящимися. Так же как и в исторические времена, домашних животных убивали лишь ради приношений богам. Охотник тоже обязан был произнести краткую посвятительную молитву в тот миг, когда лишал животное жизни. Священное место, на котором совершались религиозные ритуалы (позднее называвшееся зороастрийцами пави, то есть «чистое место»), устраивалось довольно просто, что было необходимо для полукочевого народа, не имевшего возможности устанавливать постоянные места богослужений. Оно представляло собой ровный участок земли, у иранцев – прямоугольник, который отмечался проведенными с молитвой бороздами – во избежание воздействий всяких злых сил. Чтобы отметить священное место, очерченную территорию опрыскивали чистой водой и еще раз освящали молитвами. Жрец сидел перед огнем, помещавшимся в небольшом сосуде, скрестив ноги, на земле. Все сосуды, использовавшиеся при богослужении, сначала очищали, а затем освящали. Но они не считались священными по своей природе. После совершения обряда любой человек мог свободно их трогать – сосуды необходимо было быстро собрать, уложить и перевезти в другое место. Все эти черты остаются характерными и для современного зороастрийского ритуала, а параллели им есть в обиходе брахманизма.
Индоиранцы придавали большое значение обрядам очищения и защиты от злых сил – вот почему необходимо было с предельной тщательностью мыть сосуды перед молитвами. В качестве дезинфицирующего средства после соприкосновения с тем, что считалось осквернением (например, после прикосновения к мертвому телу), использовали то, что было легкодоступно, а именно коровью мочу, содержащую аммиак. По всей видимости, детально разработанные обряды очищения, применявшиеся позднее и зороастрийцами и брахманами, восходят по своему происхождению к более примитивным ритуалам, практиковавшимся их предками в каменном веке.