Азия — колыбель религий, но она бывала и их могилой. Религии исчезали не только с гибелью древних цивилизаций, их сметало и победоносное шествие новых верований.' Одним из таких учений-завоевателей, распространившимся наиболее широко, стал буддизм...
Высоко в горах, раскинувшись между озерами Ван и Севан, лежала в древности большая страна Наири. Богата она была своими садами и стадами, пасущимися на горных склонах. Стояли среди садов квадратные каменные дома-глатуны под крышами куполами, темные, с единственным оконцем наверху – для света и для дыма от очага, выложенного на земляном полу. Мужчины пасли овец, пахали за быками свои маленькие поля большим плугом-гутаном, плавили металлы и ковали оружие и украшения. Носили они архалук, шерстяную чуху, шаровары и меховую шапку. Женщины ходили наряднее – поверх шаровар носили длинную вышитую рубаху и архалук, а на голове – шапочки-башенки из ярких разноцветных тканей. Женщины сидели дома, пряли шерсть и ткали ковры, мололи зерно между двумя камнями зернотерки, дробили крупы в каменных ступках, сушили виноград. Чтобы тенистые сады не засыхали, в совсем незапамятные времена, еще когда жители Наири поклонялись богу Халди, люди проложили дорогу воде родников. Если на пути воды вставала скала, люди долбили камень и вода проходила через него. Если на пути воды лежал песок, люди выкладывали каменное русло. И сады цвели и плодоносили. Веселя людей, бродили по стране актеры в масках и ловкие канатоходцы: от царского дворца до самой маленькой деревни находили они угощенье и кров. Столицею Наири был город Арташат, где стоял царский дворец. Границами страны Наири были неприступные горы. А там, где горными дорогами ходили торговые караваны, по воле царей Наири стояли дворцы-крепости, чтобы не впустить в страну вражеские войска – ни гордых римлян, что владели тогда половиной мира, ни коварных жестоких персов. В каждом дворце-крепости сидел пограничный князь – бдешх. И не было такого бдешха, который бы знал наверное, долго ли ему доведется княжить. Одно было известно – до ближайшей войны. Клялся бдешх заслонить дорогу вражьей армии – не пускать ее до тех пор, покуда жив он сам и хоть один его воин. Не перебив весь гарнизон бдешха, враги не могли спуститься в Наири. А тем временем царь и внутренние князья – мелики собирали войска для отпора. В войска эти входили вольные всадники – азаты. Не велик был такой дворец-крепость: несколько улиц, жилища для бдешха и воинов, амбары хлеба, погреба вина, мастерские да маленькие домики из двух-трех комнат. Самая большая и высокая комната была крыта без одной стены – и крыта черепичной кровлей только наполовину. Вторую половину занимал дворик с очагом. Только в этом дворике было место поиграть маленьким детям. Но склоны гор, поднимавшиеся за стенами крепости, видны были из крошечных двориков, обещая детям далекие прогулки по цветущим лугам до нетающих белых снегов – едва лишь станут они немного старше. Не мычали коровы и не блеяли овцы за неприступными стенами: жители крепости не держали своего скота и не обрабатывали своей земли. И зерно и молоко приносили им, своим защитникам, мирные жители. Вот такой и была крепость, что стояла на пути завоевателей персов. Некогда в этой крепости княжил бдешх по прозвищу Бык. Имени его не запомнилось, а Быком прозвали его за недюжинную силу: мог он одним ударом кулака между рогами забить молодого бычка. Молодую жену бдешха прозвали Джамгюлюм – как весенний цветок гор. Стройная и гибкая княгиня не уступала красотой этому цветку. Черные косы ее струились как змеи. А в самом бедном и маленьком домике из всех, что были в крепости, жила добрая вдова-гадалка по имени Мариам. Муж и сыновья ее погибли. Ей же, старой, деться было некуда, и она осталась при гарнизоне. Кормилась она врачеваньем: собирала травы и коренья, варила отвары и делала мази. От всего помогали ее зелья – надо ли залечить рану, выгнать лихорадку или подарить больному целительный сон. Все дети в крепости любили старуху. И страшно и любопытно было им смотреть, как, бывало, варит она зелье в своем дворике, поставив на огонь большой глиняный кувшин. Кинет одну щепотку сухой травы – горько запахнет на весь двор. Помешает деревянной ложкой, кинет другую щепотку – сладкий запах поплывет в воздухе. А сама бормочет-приговаривает под нос наговор: Трава, что собрана ночью, Трава, что собрана днем, Тебя, хворь, прочь выгнать хочет! Беги, хворь, гори огнем! Дети сидят тихо, боятся шелохнуться. Известное дело, какое леченье без наговорного колдовства! Бывают и такие лекарства, что старуха Мариам гонит детей прочь, когда их варит – не всякая трава любит чужой глаз, не всякий наговор – посторонее ухо! А не гонит – дети и рады. А иной раз найдется у вдовы время поговорить с детьми. Чего она только ни знает! То надумает загадки загадывать. Сначала спросит у мальчиков: – А ну-ка, храбрецы, кто первый скажет, что это такое? Золотая сабля упала, а звона никто не услышал. Задумаются мальчики, а потом закричат наперебой: – Солнечный луч, тетушка! – Солнечный луч! Потом у девочек спросит: – А ну-ка, красавицы, кто первая скажет, что это такое? Сидит лисица, длинный хвост на шею наматывает. Задумаются девочки, а потом защебечут: – Прялка, тетушка! – Прялка! Найдутся и для всех загадки. Такая, например: – Пока был жив, траву ел, а как умер – стал вино пить. – Бурдюк, тетушка, кожаный бурдюк! Или такая: – Кто сосет своих детенышей? – Озеро, тетушка Мариам! – Озеро Ван! В него впадают и речки и родники! А еще такая: – Без рук, без ног, а на небо лезет. – Дым, тетушка! Дым от очага! И верно. Тоненькой струйкой поднимается дымок из дворика в синее яркое небо. А небо близко к горам, почти легло на вершины. Дети жуют сладкий изюм, которым их угостила старуха. – А когда ты нам погадаешь, тетушка? – Когда ты погадаешь? – Вот ведь пристали, озорные! Когда придут в крепость канатаходцы, тогда и погадаю, не раньше! А сейчас бегите отсюда, некогда мне! Был среди детей племянник бдешха, мальчик по имени Тигран. Рос он сиротой, и князь так любил племянника, что ни в чем не мог ему отказать. И однажды по весне пришли в крепость канатоходцы. Все вышли на маленькую мощеную розовым камнем площадь – и воины, и мастеровые, и женщины и дети. Кто не захочет посмотреть, что выделывают храбрецы на туго натянутых наверху веревках? Вот и музыка зазвучала, несут уже вино и угощенье. После угощенья затеяли состязание в силе. Борются канатоходцы с воинами, но помнят обычай: одержит верх воин – прижмет противника лопатками к земле, пришлый победил – на землю не вали, перед своими не позорь! Развеселилась даже гордая красавица княгиня. А сам бдешх как юноша раззадорился на драку. Пятерых канатоходцев свалил! Больше всех рады дети – понят, что после праздника им еще и гаданье обещано. А маленький Тигран тянет дядю за рукав: – Дядюшка, пойдем с нами гадать! Нахмурился князь: – Что ты такое выдумал, мальчик? Бегите одни к гадалке, да радуйтесь тому, что малы. Взрослые боятся в будущее заглядывать. – Дядя, но ты же самый большой храбрец! – Э, дружок, будущего страшиться и храбрецам не стыдно! Но дети обступили князя, не выбраться. Взбрело им в голову – зовут с собой к гадалке и слышать ничего не хотят. Князь махнул рукой: – Ладно, пошли! А вдова уже ждала их в своем дворике перед большим кувшином с чистой водой. – Здравствуй, тетушка Мариам, – сказал князь. – Погадай нам в честь праздника! Вдова низко поклонилась князю, но лицо ее было невесело. – Дай мне свой талисман, господин! – сказала она. Бдешх протянул старухе свой талисман – зуб волка, что всегда носил при себе. Старуха взяла талисман и опустила его в воду. Когда рябь успокоилась, она стала в нее смотреть. И чем дольше смотрела вдова в воду, тем сумрачней становилось ее темное старое лицо. – Что ж ты видишь, тетушка? – тихо спросил князь. – Худое вижу, господин. – Ну так уж скажи. Неужто война скоро? – Близка ли война, мне не видно. Только твою гибель я вижу. Погубит тебя змея, заползшая на грудь, обвившаяся вокруг твоего тела. Омрачилось лицо князя. И дети замолкли, поняв, что невесело закончилась их забава. А гадалка вернула бдешху талисман и выплеснула воду: не хотелось ей больше гадать. Так все и разошлись. А гадалка осталась одна и, печально посмотрев вслед князю, прошептала такие слова: – Укрылась змея под цветком красоты. Погибель найдешь от жены своей ты. Молодую княгиню назвала гадалка змеей на груди бдешха! Ее черное дело увидела она в воде. Но побоялась старуха сказать больше, чем сказала. Много лет прожила она на свете и знала, что любящее сердце – слепо и глухо. Не поверил бы ей бдешх. * * * Минул год-другой, подрос мальчик Тигран, тесно ему стало на узеньких улочках крепости, не так интересно в маленьком дворике гадалки. Сколько ни броди по горам – никогда не изведаешь их до конца. Пробиваются цветы из-под камней, высоко стоят травы. Гонят пастухи стадо к свежим пастбищам: словно бурая река льется по склону. Хорошо иной раз присесть к пастушескому костру, послушать разговоры да попробовать пропахшей дымом лепешки. Прямо перед носом прыгнет с тропинки пригревшаяся на солнышке ящерица, испуганная больше чем ты. Юркнет в свою норку полевка. Низко пролетит беркут. Иной раз увидишь муфлона или горного козла вдали. Но не забыты и уроки старухи гадалки. Не только вверх и вдаль смотрят глаза – многое можно заметить и под ногами. Тут притаился в земле корень под названьем торон, из которого делают красную краску морену. А это место лучше обойти сторонкой: тут можно откопать корень манракор. Манракор лечит от многих хворей, но корень этот страшный. По форме он похож на человечка. Чтобы вытащить его из земли, нужна собака. Вокруг манракора окапывают землю, а потом привязывают к нему веревку. Веревкой обвязывают собаку, а собака тянет корень из земли. При этом корень стонет и плачет человеческим голосом. Если же человек вытащит манракор своими руками, то непременно умрет в три дня. В доме бдешха Быка росла девочка по имени Манушак, круглая сирота, дочка служанки. Часто дети уходили вдвоем из крепости. Манушак хотела стать знахаркой и всегда приносила старой вдове большие охапки трав. Однажды дети заплутались, доверившись незнакомой тропинке, и оказались далеко от дома, на большой высоте. – Посмотри, Тигран, – воскликнула Манушак. – Как низко летят птицы Керунк! – Не они низко, а мы – высоко! – ответил мальчик. Прямо над детьми пролетала белая стая журавлей. Первым летел вожак – самая могучая и величественная птица. Плавно и неторопливо вздымались его крылья. Казалось, что птицы не летят, а плывут. Вдруг что-то случилось. Журавль, летевший последним, затрепетал и начал отставать. Крылья его поникли. Еще немного и он начал бы опускаться. Тут две больших птицы отделились от стаи и подлетели к нему с двух сторон. Каждый из журавлей подставил одно свое сильное крыло под крыло ослабевшей птицы. Сделав это, они устремились догонять стаю. Так и летели три птицы на двух крылах – словно одна. И отдаляясь вместе со стаей, три птицы постепенно начинали казаться одной. Затаив дыхание, дети смотрели вслед журавлям. – А человек мнит себя лучшей из Божьих тварей, – сказал кто-то рядом с детьми. Дети в испуге обернулись. Около усыпанного алыми колючими ягодами деревца масира стоял высокий худой старик. Его седые нечесанные волосы, сливаясь с косматой бородой, походили на гриву льва. Ноги его были босы, а тело покрывала только грубая одежда из овечих шкур, препоясанная веревкой. Но глаза его были ясными и добрыми. Старик опирался на простой деревянный посох. – Дети, что вы делаете так далеко от жилья? – спросил он. – Мы заплутались и ушли дальше, чем хотели, святой человек, – почтительно ответил Тигран: мальчик понял, что перед ними – отшельник-анахорет, уединившийся от людей. – Откуда вы и как вас звать? – спросил отшельник. – Мы из креспости. Мое имя Тигран, я племянник бдешха. А эту девочку зовут Манушак, она живет в нашем доме и мне как сестра, – ответил мальчик. – Вы устали и голодны, – сказал отшельник. – Ступайте за мною. Дети послушно проследовали за стариком по вьющейся вниз тропинке. Вскоре тропинка вывела их на каменную площадку перед темным входом в пещеру. – Здесь я живу вдали от мира, где люди причиняют друг другу великое множество зол, забывая о Боге. – Сказал отшельник. Вход в пещеру был узок и только такие маленькие дети, как Тигран и Манушак, могли войти в нее не нагнув головы. Но внутри оказалось достаточно светло, потому, что пещера была невелика. Там, где стена выгибалась к востоку, дети увидели большой деревянный крест, а под ним камень, на котором лежали цветы. На полу у стены стояло немного глиняной и деревянной утвари, а в дальнем углу валялась на ветвях и сене вытертая овечья шкура. Отшельник прочел молитву и дал детям сушеных плодов и воду в кувшине. – Пусть эта пища будет вам во благо, хотя она и недостаточно сытна, – сказал он. – В моей обители не может быть ничего, приготовленного на огне, потому, что огонь никогда в ней не горит. Тигран вздрогнул, подумав о том, как холодно должно быть отшельнику по ночам в камне пещеры. – Скажи, святой человек, неужели ты никогда не разводишь здесь огня, даже чтобы погреться? – спросил он. – Взгляни, разве ты видишь здесь очаг? – спросил отшельник. – Минуло уже три десятка зим, как я дал обет жить без огня во искупление грехов моих предков. Много ложных богов и идолов сменилось в этих краях, прежде, чем в них пришла Истина. А мои предки поклонялись Огню, как это и сейчас делают нечестивые персы. Сам Сатана, ударив по кремню железом, создал огонь. Огонь же Божий есть только один – молния, удар которой испепеляет грешника. Отказом от одного огня я спасусь от другого. Дивясь такому благочестию, дети тихо поели фруктов, запивая их водою из кувшина. – Знаете ли вы, малые дети, кто принес Истину в землю Наири? – спросил отшельник. – Григорий Просветитель, – тихо ответил мальчик. – Хорошо, что вы уже знаете это, – сказал отшельник. – Если вы уже поели, возблагодарите Бога и послушайте, что я расскажу вам о Григории Просветителе.
