Господь — это истина. Истина — имя Его.
Бесконечны пути возносимой Ему хвалы.
Но и те, кто возносит хвалу, все о большем просят,
И Всевышний без устали расточает щедроты.
Что за жертва позволила б нам хоть на миг заглянуть в Его царство?
На каком языке говорить, чтоб Его благосклонность снискать?
Помни сущее имя, славу его созерцай в амброзии час, так советует Нанак.
Это тело ты обретаешь посредством поступков,
И отворяются по Его милости двери спасенья.
Так знай о Нем истину, говорит Нанак, поскольку все сущее есть Он один.
Ни один Его храм не вместит, не создать Его образ искусству.
Безупречный, пребывает в себе Он самом.
Те, кто служат ему, славу стяжают.
И говорит Нанак: "Пойте Ему славу, Господину всего и вся."
Лишь Его слушайте, пойте; запечатлейте Его в своем сердце.
Так гоните печаль и страдания прочь, благодать своим сделав жилищем.
Слова гуру — первейший из звуков, таковы же и Веды.
Держит слово свое Всевышний.
Гуру и разрушитель-Шива, и Вишну-хранитель;
Гуру и Брама-создатель; Он же триада богинь: Лакшми, Парвати, и Сарасвати.
Сколь хорошо бы ни знал я Его, все ж Его не опишешь,
Не выразишь словом.
Гуру — тайна, разгадка загадки.
Он благодетель всего. Да не забуду Его я вовек.
САХИБ, ВСЕВЫШНИЙ — этим именем нарекает Нанак Господа. О Боге можно писать двумя способами. Способ философов — рассуждать о Боге, но слова их сухи и лишены любви. Их речи интеллектуальны, им так не хватает эмоциональной окраски.
Второй способ — способ преданного. Слова его сочны; он рассматривает Бога не как некую доктрину, а в контексте взаимоотношений. Когда нет взаимоотношений, не затронуто сердце. Мы можем называть Бога истиной, но слово сахиб подразумевает нечто, что никоим образом не может быть передано посредством истин. Как установить нам взаимоотношения с истиной? Какой мост соединит истину с нашими сердцами?
Взаимоотношения с Богом — это любовь. Господь немедленно становится возлюбленным и теперь мы можем вступать во взаимоотношения — путь открыт. Преданный ищет, где преклонить голову. Сахиб — столь красивое, исполненное любви имя. Оно означает господин, властелин. Таким образом, взаимоотношения могут быть многогранны.
Суфии рассматривают Бога как возлюбленного, так что ищущий становится влюбленным. Индусы, евреи и христиане говорят о Боге как об отце, так что ищущий становится ребенком. Нанак видит в Боге господина и повелителя, так что ищущий становится слугой.
Необходимо понимать, что разные виды взаимоотношений предполагают различные пути. С возлюбленным мы на равных: один не выше и не ниже другого. Взаимоотношения между отцом и сыном обусловлены обстоятельствами, поскольку мы рождаемся в конкретной семье, что определяет отношения. Будь у нас возможность, мы бы не преминули стать господином, предоставив Богу роль слуги, в то время как эта роль наилучшим образом стирает "эго". "эго" не исчезает ни при взаимоотношениях между отцом и сыном, ни при взаимоотношениях влюбленных; лишь взаимоотношения господин-слуга дают возможность от него избавиться.
И это наиболее трудные взаимоотношения, поскольку они подразумевают состояние, диаметрально противоположное "эго". "Эго" считает: я господин, а все сущее у меня в рабстве. Преданный говорит: "Все сущее — мой господин, я же раб его". И это подлинная йоговская стойка на голове (но не в буквальном смысле слова): необходимо позволить "эго" пасть ниц, поскольку "эго" и есть голова. Следовательно, "эго" преданного, практикующего подлинную стойку на голове, становится слугой. Он встает с ног на голову. Поскольку вы привыкли смотреть на мир глазами хозяина, он изменится, когда вы научитесь относиться к нему, как слуга.
Когда нищий просит у вас милостыню, задевает ли это вашу чувствительную струнку, в результате чего между вами возникают взаимоотношения? Нет, все происходит с точностью до наоборот. Стоит ему попросить, как вы внутренне съеживаетесь, а потом даже если и подаете милостыню, то неохотно. В голове у вас мелькает мысль, что впредь это место надо обходить стороной. Когда кто-то у вас что-то просит, вы норовите отпрянуть и хотите отказать; вы, скорее, готовы отдать, когда вас не просят.
Постарайтесь немного разобраться в себе, и вам откроется путь к Богу. Когда вас просят, вам не хочется отдавать, поскольку сама просьба кажется актом агрессии. Любое требование агрессивно. Когда же никто у вас ничего не просит, вам становится легче, и вы проще отдаете.
Будда наставлял своих монахов, что им не следует просить, когда они отправляются в деревни за подаянием: можно лишь постоять под дверью, и если ответа не последует, отправиться дальше.
В этом различие между просящим подаяние монахом и нищим. Иным странствующим монахам мы воздавали больше почестей, нежели собственным королям, хотя мы не жалуем тех, кто просит милостыню. Мы относимся к ним чуть ли не как к обидчикам и стараемся избегать. "А с чего же люди будут подавать милостыню, если их не просят? — спрашивали монахи. "В этом мире получаешь, именно когда не просишь, — отвечал Будда. — Стоит попросить — и вы сковываете этим другого и создаете трудности себе. Когда же вы не просите, вы, тем самым, располагаете других к тому, чтобы давать."
Этот сюжет кроется во всех возникающих в жизни взаимоотношениях. Стоит жене вас о чем-то попросить, и вам уже трудно дать. Если вы это для нее и делаете, то скрепя сердце и только для того, чтобы избежать ссоры. Это уже не проявление любви, но лишь способ сохранить мир в семье. Если же жена никогда и ничего от вас не требует, вам хочется, что-то для нее сделать. Отдача возможна при отсутствии просьб.
Ваши просьбы отчуждают вас от Бога. Все ваши молитвы — это сплошное: "Дай мне! Дай мне!" Вы хотите, чтобы Господь находился у вас в услужении. Вам хочется распоряжаться Им, как слугой. Вы говорите: "У меня болит нога. Устрани боль… Я на мели, исправь положение". Вы говорите: "Жена больна, исцели ее" или "Я потерял работу, предоставь мне другую". Вы всегда стоите с протянутой рукой у Его дверей. Сама ваша просьба свидетельствует о том, что вы воображаете себя хозяином, которому должен служить Всевышний Неужели ваши желания настолько важны, что и Бога вы хотите видеть у себя на побегушках?
Если же Бог господин, а вы раб, то что остается от ваших требований? Самое удивительное то, что вы все просили, а Он все давал. То есть, когда вы просите, вам не отказывают: вы все получаете снова и снова, но при этом, чем больше вы получаете, продолжая просить все о большем, тем больше от Него отдаляетесь.
Требование не может быть молитвой. Желание не может быть молитвой. Стремление не может быть поклонением. Суть молитвы в благодарении, а не в вымаливании милостыни. Он и так уже даровал достаточно — больше, чем необходимо, больше, нежели мы заслуживаем. Чаша полна до краев и уже переполняется.
Истинно преданный благодарит, и молитва его исполнена признательности: "Ты дал мне так много, я не достоин всего этого". На другом же полюсе находитесь вы, обращающийся к Богу: "Ты только взгляни, какая несправедливость: я заслуживаю большего. Я хочу большего!"
Нанак говорит, что люди все просят и просят, и Он непрестанно даст. Но просьбы людей нескончаемы. Он все дает, а попрошайки все просят. А если ты неустанно просишь, то когда тебе молиться? Когда же вы начнете поклоняться? Стоит вам удовлетворить одно желание, как на его месте возникает десяток новых. Сколько рождений вымолили вы таким образом? И вам все мало!
Вам никогда нет испытать удовлетворения, поскольку уму не свойственна полнота; неудовлетворенность — вот ключевое свойство ума. Лишь избавившись от диктата ума, можно испытать удовлетворение. Вам не найти человека, который скажет, что ум его удовлетворен. Если вдруг кто-то при вас такое скажет, присмотритесь к нему повнимательнее: ума у него, скорее всего, нет.
Ум — ни что иное, как копилка ваших требований: "Дай, дай и еще больше дай…" Большего попрошайки, чем ум, не сыскать, ему нет дела до того, как много мы получаем. Даже Александр Великий был попрошайкой, ничем не лучше любого нищего, выпрашивающего милостыню на обочине дороги. Необходимо понимать природу ума.
Как может ум молиться, если молитва есть состояние не-ума. мировоззрение полностью меняется, стоит отбросить ум. Это означает, что вы пришли с благодарением, а не с протянутой рукой. Снова включите ум — и вам покажется, что вам мало и нужно больше. Ум концентрируется на том, чего не хватает. Упраздните ум — и вы начнете видеть сущее.
Это все равно, что подвести к розе человека, способного видеть одни шипы. Он станет считать шипы, не удостоив цветок и взгляда. Как бы вы ни старались, ему не заметить розы. Подумаешь, какой-то там обычный цветок, когда вокруг столько шипов?
А теперь, если вы будете замечать лишь цветы, растворитесь в них, исполнившись их аромата и прикосновений, в вас зародится совсем другое чувство. Тогда вы подымаете: "Какие там шипы, когда вокруг такие прекрасные розы? Лишь несколько шипов защищают их и помогают цвести. И на это тоже Божья воля. Возможно, цветы и не могли бы существовать без шипов, предохраняющих их от всех опасностей".
А когда вы еще больше сосредоточите внимание на розах, то поймете, что в шипах их все те же соки, что и в цветах. Так какой же между ними может быть конфликт? Ум склонен сосредотачиваться на шипах, все его внимание направлено на отсутствие, несовершенство, жалобы, неудачи. Он замечает лишь неудовлетворительное и неполное. Что же еще остается, как ни требовать? Вот человек, переполненный умом, и идет в храм просить милостыню.
Несколько отстранив ум, вы станете замечать все больше и больше цветов и начнете ощущать силу и радость жизни. Вам так много было дано изначально, какой может быть повод для жалоб? И если Тот, кто столько даровал, не дает чего-то, на то должна быть причина. Возможно, вы еще не готовы это получить или вы этого не стоите.
Все, что приходит преждевременно, приносит, скорее, страдания, чем радость. Все созревает в свое время. Когда вы созреете, вам будет дано Богом. Потоки Его даров бесконечны; у Него тысячи рук, протянутых во всех направлениях и изливающих благодать на всех и вся!
Согласно концепции индусов Бог предстает тысячеруким. Эта концепция исполнена любви. Индусы говорят: "Он одаривает при помощи тысячи рук, а не двух! И вам не удержать Его даров, поскольку у вас всего две руки. Он одаривает тысячей рук, но в свое время, так что ждите своего часа без жалоб, и дождь его щедрот прольется на вас.
Нанак говорит, что даже поющие богу хвалу не забывают обращаться к Нему с просьбами, и Господь все одаривает и одаривает их. Но эти слепцы не видят и продолжают возмущенно требовать все большего. В то время, как благодать Его изливается на них, они без конца сетуют на жажду, будто влюблены в собственные страдания!
Что за жертва позволила б нам
Хоть на миг заглянуть в Его царство?
Это очень существенно. Нанак говорит, что Богом даровано так много, что больше и просить не о чем. Когда вы, отбросив жалобы, преисполняетесь благодарности, то задумываетесь о том, какое подношение принести к Его ногам в залог своей любви. Какой дар вы можете принести в Его царство? Какие сокровища возложить к Его ногам в знак благодарности? Как поклоняться, как боготворить? Вы срываете цветы с кустов — Его кустов. Лучше бы они остались живы. А вы сорвали их — и убили. Вы убиваете Его цветы и возлагаете к Его же ногам — и вам не стыдно? Что вы можете Ему дать, если все принадлежит Ему!
Когда вы тратите деньги на строительство церкви или мечети, что это означает? Вы возвращаете Ему то, что и так Ему принадлежит, и при этом раздуваетесь от гордости. "Я построил храм, — говорите вы. — Я накормил столько бедноты. Я раздал столько одежды." Давая самую малость, вы так важничаете.
О чем это может свидетельствовать, кроме как о вашем непонимании? Возвращение малой толики полученных свыше несметных даров — не повод для гордости. И все же вы чувствуете себя величайшим дарителем, и вам не совестно!
"Что предложите вы Ему?" — вопрошает Нанак. Как и с чем подступиться к Нему, дабы лицезреть Его царство и стать Ему ближе? Что предложить Ему — рис, приправленный шафраном, цветы, купленные на рынке, ценности, сокровища — что?
Нет! Ни один дар не подходит. Достаточно понять, что все принадлежит Ему. И дар принят! До тех пор, пока вам кажется, что что-то принадлежит вам, вы помышляете о подношении. До тех пор, пока вы считаете себя господином, вы можете делан, подношения, если вам угодно. Но вы ошибаетесь. Все, что вы можете предложить, будь го хоть целое царство, — ничто. Поскольку все принадлежит Ему, даже вы сами. Все, что вы заработали и приобрели, — это Его игра.
"Что сделать нам, чтобы предстать пред Тобой, в Твоих чертогах? Чтобы глядеть Тебе глаза в глаза?" — вопрошает Нанак. Когда вы приходите к пониманию, что все уже и так Его, пропадает необходимость что-либо брать. Цветы на дереве — уже подношение Ему, все являет собой подношения к лотосу Его стоп, даже солнце, луна и звезды. Ваши жалкие лампы меркнут пред солнечным светом. Откройте глаза — и вы увидите, что все сущее простерто v Его ног. Это и есть точный смысл слова господин. Он господин всего, все есть жертвоприношение Ему.
И потому Нанак говорит: "Что дать нам?" И вопрошает: "На каком языке заговорить, чтобы Он, услышав, полюбил нас? Что сказать Ему? Какими словами? Как развлечь Его? Как ублажить? Что сделать, чтобы любовь Его хлынула на нас?"
Похоже, Нанак не дает ответа. Он ставит вопрос и оставляет его открытым. И это искусство, поскольку, по его словам, что бы мы ни говорили, это Он говорит нашими устами. И мы не сделаем ничего исключительного, предложив Ему Его же слова. Это можно делать только в силу невежества. Мудрый признает, что ему нечего принести Ему в жертву, поскольку сам он жертва у Его ног. Никакие слова не могут стать молитвой, поскольку все слова принадлежат Ему. Это Он говорит; Он бьется в вашем сердце; Он дыхание дыханий. Что же тогда делать мудрому?
Нанак говорит: Помните подлинное имя — сатнами славу его в час благословенный. Больше ничего нельзя сделать. Что делать мудрому, сознательному человеку?
Помни сущее имя,
Славу его созерцай в амброзии час.
Индусы называют это санджа, что буквально означает "вечер". Слово используется для обозначения часа молитвы в сумерках и на рассвете. Нанак именует этот час амрит вела, что означает время нектара и амброзии. Это еще более подходящее название. Индусы прокладывали этот путь на протяжении тысячелетий. В ходе поиска истинного бытия и исследования сознания они отыскали пути, ведущие практически во всех направлениях: открывать теперь уже практически нечего. Постепенно они обнаружили, что двадцать четыре часа суток содержат два кратких периода санджа.
Ночью, когда вы отправляетесь спать, наступает краткий период, когда вы еще не спите, но уже и не бодрствуете. В этот самый момент в сознании вашем, происходит, так сказать, переключение скоростей. При переключении скоростей в автомобиле, чтобы перейти на вторую скорость, необходимо сначала пройти через нейтральную. Так что автомобиль на мгновение лишается заданной скорости.
Сон и бодрствование — два весьма различных состояния. В состоянии бодрствования вы можете чувствовать себя глубоко несчастным, а во сне сделаться императором! Вы даже не задумываетесь о том, что нищий днем может сделаться королем ночью. Во сне скорость коренным образом меняется. Вы летите в самолете сознания, радикально отличающегося от вашего обычного повседневного сознания, и эти два уровня не имеют друг к другу никакого отношения, иначе вы бы на миг вспомнили, что вы нищий и тогда какой же вы король? Однако во сне вы полностью отождествляетесь со сновидением. Ваше дневное бытие — абсолютно иная реальность по отношению к миру сна. Вы попадаете в совершенно другой мир.
Днем вы святой, ночью — грешник; и вас это даже не удивляет? Вам случалось во сне усомниться в собственных сновидениях? Стоит этому произойти, как сон тает, поскольку сомнения — атрибут состояния бодрствования; бодрствующего сознания. Во сне вы не осознаете, что спите.
Множество учений предписывают стремящемуся выполнять следующее духовное упражнение — перед отходом ко сну, думать об одном: "Это сон… это сон." Требуется три года, чтобы эта установка закрепилась в памяти настолько прочно, чтобы стремящийся мог воспринимать сон как сон и распознавать момент выхода из состояния сна. С этого момента сновидения прекращают для него существовать, поскольку исчезает переключение скоростей. Два плана сознания сливаются воедино: теперь он бодрствует и во сне. Это и подразумевал Кришна, говоря, что йоги бодрствуют тогда, когда другие спят. Перегородки между отсеками не стало — и теперь это одно большое помещение.
Как ночью, когда вы вот-вот уснете, так и утром, когда сновидение тает, и вы вот-вот проснетесь, наступают два момента, когда сознание в процессе переключения скоростей на миг впадает в нейтральное состояние, дрейфующее между сном и бодрствованием. Именно это время индусы называют санджа, а Нанак — амрит вела. Санджа кал— научный термин. Калозначает час, а санджаподразумевает нечто среднее, ни то, ни се, не относящееся ни к тому миру, ни к этому. Во время санджа калвы ближе всего к Богу; поэтому индусы и используют это время для молитвы. Амрит вела, время нектара и амброзии — сладчайший момент, когда вы ближе всего к бессмертию.
Все это имеет место в данном временном теле: один механизм функционирования тела обеспечивает сон, другой — бодрствование. Все сны имеют отношение к телу. Вес побуждения и засыпания происходят с телом. А за этим телом прячетесь вы, который никогда не спит и не просыпается. Как же может проснуться тот, кому неведом сон? Существуете вы, а вы никогда не видите снов, поскольку для этого необходимо спать, а вы никогда не спите. За различными состояниями тела кроется амброзия, нектар, не знающий рождения и смерти. Если вам удастся обнаружить санджа кал, вы познаете бестелесное в телесном; господина, прячущегося за рабом. Вы являетесь и тем и другим. Когда вы рассматриваете лишь тело, вы раб, когда видите внутреннего господина, вы им становитесь.
"Итак, — говорит Нанак, — стоит делать лишь одно — медитировать на славу сатнама, истинного имени, амрит вела. Вам ничего не даст хождение по храмам со всяческими требованиями. Не принесут плодов ни поклонение, ни жертвы в виде листьев и цветов: какой смысл подносить Ему то, что Ему и так принадлежит? Лишь одно стоит делать — молиться в час амброзии.
Санджа кал длится лишь миг, но ум ваш никогда не пребывает в настоящем, поэтому вы всегда этот миг пропускаете. Это происходит ежедневно: раз в двенадцать часов вы оказываетесь ближе всего к Богу, но вы упускаете Его, поскольку взгляд ваш не достаточно устремлен в настоящее, чтобы уловить этот краткий миг.
Когда вы находитесь здесь и сейчас, вы действительно здесь или отправляетесь на работу и приступаете к своим привычным обязанностям? Вы погружаетесь в то, о чем я говорю, или это занимает ваши мысли? В случае, если верно второе, вы упускаете настоящее.
Если вы хотите поймать момент амброзии, вам необходимо каждый миг осознавать настоящее! Когда вы едите, занимайтесь только едой, не позволяйте ни одной посторонней мысли занять ваш ум. Когда купаетесь, только купайтесь: в голове не должно быть места посторонним мыслям. Когда вы на работе, ваши мысли должны быть только о работе, не думайте о доме. Возвращаясь домой, забудьте о работе. Целиком и полностью проживайте каждый миг, не будьте и тут, и там. Тогда ваше слабое зрение постепенно разовьется, и вы будете в состоянии видеть настоящее.
И лишь после этого вы сможете медитировать в час нектара, поскольку это едва уловимый миг, мимолетный, как вспышка. Вы можете подумать о чем-то другом, а этот момент наступит — и пронесется мимо!
Прежде, чем уснуть, полежите в постели, полностью расслабившись. Успокойте ум всеми возможными способами, не позволяйте никаким мыслям дергать вас в разные стороны, иначе вы упустите этот момент. Пусть ум ваш станет подобен безоблачному небу: ни следа облачка — настолько он пуст. Постоянно наблюдайте, будьте начеку, поскольку опустошение ума чревато опасностью заснуть. Наблюдайте за своим внутренним миром Если вам удастся не уснуть, вскоре вы услышите звук, свидетельствующий о переключении скоростей, но это едва различимый звук. Если мысли гуляют в голове, вы его так и не услышите. И тогда вы станете свидетелем превращения дня в ночь, бодрствования в дремоту, а также сна в пробуждение. Вы станете сторонним наблюдателем разнообразных процессов.
Свидетель, наблюдатель, и есть нектар. Ему легко видеть угасание бодрствующего сознания и наступление сна; а утром — таяние сна и расцвет сознания. Когда вы будете способны видеть как сон, так и бодрствование, вы сможете отстраниться и от того, и от другого. Вы прозреете. Это момент нектара. "В этот момент, амрит вела, изведайте Его славу," — говорит Нанак.
И вы должны почувствовать: Он истина, имя Ему — истина. Не надо слов, просто испытывайте это внутреннее чувство. Если вы начнете цитировать Джапджи, вы потеряете нить. Не надо ни слов, ни мыслей — только чувства. Если в этот миг вы начнете славить Его: "Ты великий, безграничный, Ты такой… то потеряете нить. Это едва уловимый миг.
Вспомните, как мы влюбляемся. Разве вам надо выражать свои чувства снова и снова? Разве вам необходимо воспевать красу своей возлюбленной при каждой встрече? Слава поверхностны, они только выхолащивают суть. Факт остается фактом: как только вы начинаете выражать свою любовь, ее великолепие улетучивается! Любовь не выразить словами.
Когда вы молча сидите подле возлюбленной, величие любви звучит музыкой в ваших сердцах. Вы взволнованы, преисполнены блаженства, счастливы и жизнерадостны безо всякой на то причины. Беспричинно вы чувствуете, что полны до краев. Пустота улетучилась бесследно; вы полны любви. Влюбленный чувствует, как поток любви переполняет его, подобно реке, вышедшей из берегов! Вы могли заметить, что влюбленные всегда молчаливы, в то время, как муж с женой непрерывно разговаривают. Они боятся молчания, ведь если они умолкнут, меж ними не останется связи, поскольку их отношения держатся только на беседах и словах. Если муж становится молчалив, жена начинает беспокоиться; если молчаливей становится жена, муж чувствует, что что-то не так. Они замыкаются в молчании, только когда ссорятся. Молчание, к которому вы прибегаете при ссорах, следует применять к высшей ипостаси любви.
Когда двое без памяти влюблены друг в друга, чувство переполняет их, не оставляя места словам. В этом состоянии они могут держаться за руки или обниматься, но при этом абсолютно теряют дар речи. Любовники немеют; речи кажутся обыденными и воспринимаются как помеха, разрушающая величие безмолвия; слова грубо дергают струны сердца, возмущают поверхность океана и начинают гнать волны. Поэтому влюбленные делаются молчаливыми.
В сей миг амброзии и нектара вы не должны позволить себе ни одной мысли, ни единого слова. Вам надо сохранить это состояние, ощущение Его высшей славы. исполненной любви благодарности за все, что Им даровано. Вы полны, переполнены; вы чужды желаний. Пусть от вас исходит благодарность, признательность.
На каком языке говорить, чтоб Его благосклонность снискать?
Говорить нам нечего, что можем мы Ему сказать? Любые слова бесполезны. Медитируйте на имя сайтам. Преисполнитесь истинного имени — и вы почувствуете, что вошли в ритм амрит вела. Бодрствуйте — и вы будете потрясены! Вы почувствуете, что вспыхнули ярким светом, не имеющим начала и конца, вечным, истинным, непреложным. Именно в этом свете распахиваются двери бытия, обнажая сокровенную истину.
"Это тело ты обретаешь за счет поступков," — говорит Нанак. В этот великий миг вы постигнете, что тело есть результат содеянного, кармы, и что именно Его великодушные, сопереживающие всему сущему очи распахивают дверь спасения. Тело — плод ваших поступков.
Здесь следует прояснить некоторые моменты. Во-первых, в результате поступков можно обрести лишь определенные вещи, незначительные и тривиальные. Безбрежный абсолют посредством поступков не обрести. "Все свершается путем не-деяния, — сказал Кабир. — Чтобы обрести абсолют, необходимо пребывать в состоянии не-деяния".
Что бы я ни делал, это не может быть больше меня самого. А как иначе? Действие никак не может быть более великим, чем деятель. Скульптура не может быть более великой, чем скульптор, поэма не может превзойти поэта. Это просто невозможно. Все, что от вас исходит, однозначно меньше вас самого, в лучшем случае здесь можно поставить знак равенства, но превзойти вас это не может. Как же вам обрести Бога? Действия плодов не принесут: чем больше вы будете стараться действовать, тем скорее заблудитесь.
Статуи, воздвигнутые вами в храмах, — лишь неудачная попытка скрыть, что вы заблудились. Мы не можем создать образ божий, поскольку это бог придает нам форму. Вы создаете идолов, воздвигаете храмы; все это несет на себе отпечатки ваших рук а значит, это незначительно, Как может безбрежный абсолют стать творением ваших рук? Однако ваше творение может быть отмечено печатью Всевышнего, когда вы полностью отдаетесь Ему: тогда уже Он творит, а вы лишь его орудие.
Один преуспевающий индийский промышленник воздвиг множество храмов, носящих его имя. Но там не найти и тени Бога. При чем тут Бог? Вам не отыскать Его ни в храме, ни в церкви, ни в мечети, ни даже в гурудваре2, поскольку они отмечены печатью индуизма, христианства, магометанства и сикхизма.
У божьего храма не может быть имени. Он безымянен, поэтому и храм Его должен быть безымянным. Что бы вы ни создавали, сколь бы это ни было прекрасно, усыпано драгоценными камнями, оно будет носить печать человеческого. Храм ваш может превосходить по размеру другие храмы, но вас ему не превзойти. И Его проявление в этом храме возможно только при полном отсутствии ваших проявлений: от вас нигде не должно остаться и следа.
До сих пор нам не удавалось построить храма, не отмеченного печатью человеческого. Все храмы являются чьим-нибудь творением. И рука строителя храма явно ощущается в его атмосфере. Подлинно Его храма не существует. Истина заключается в том, что незачем воздвигать Ему храм, поскольку храм Его — все сущее. Это Он щебечет голосами птиц, Он расцветает внутри цветов, Он — дуновение ветерка, Он — журчание рек и ручьев. Все бескрайнее небо — тоже Он, а вы лишь промелькнувшая в Нем волна. Храм Его столь огромен, как могут ваши маленькие молельни вместить его?
Человек может многого достичь действием. Запад служит тому примером Там многого добились посредством деятельности. Там преуспели в строительстве добротных домов, удобных дорог. Там были сделаны научные открытия, изобретена водородная бомба. Там хорошо подготовились к смерти и разрушению. Но люди там полностью лишены Бога.
Чем больше они достигали в мире физическом, тем больше теряли того, что рождается из состояния не-деяния. Первое, что они потеряли, был Бог. Сто лет назад Ницше заметил: "Бог мертв", и для Запада Бог действительно умер. Когда люди озабочены действиями и свершениями, разрываются все их связи с Ним, и тогда он становится для них не больше, чем мертвецом. А поскольку они практически утратили Бога, все их молитвы стали поверхностными и выхолощенными. Искусство медитации полностью утрачено. Людям стало незачем медитировать. Ведь если всего можно добиться действием, не остается места для недеяния. А медитация и естьнедеяние.
Следовательно, для западного менталитета характерно представление о восточном человеке как о существе сонном и праздном. Таким видел Нанака его отец: ленивым и праздным. Почему это он весь день просиживает без дела? Отец его был человеком делового склада, и ему не нравилось, что сын не работает и не проявляет склонности ни к какому ремеслу. Его выгоняли с любой работы, на которую он устраивался. Он не учился, поскольку неизбежно вступал в споры с учителями. "Последнее слово уже сказано, — говорил он им. — Что еще узнавать? Достигли ли вы Его, не смотря на всю свою ученость?" Когда учителю ничего не оставалось, как дать отрицательный ответ, Нанак говорил ему: "Тогда я буду сам отыскивать путь к познанию Его," — и расстроенный учитель отводил его домой, признавая свою неспособность его чему-либо научить.
"Весь мир черпает знания из книг, — говорил Кабир, — но ни единому человеку еще не удалось стать ученым. Тот, кто выучит шесть букв л-ю-б-о-в-ь, станет мудрецом".
Нанак задался целью выучить эти шесть букв любви, дабы обрести знание. К чему ему было продолжать биться над получением всех этих знаний, обеспечивающих достижение совсем иных целей?
Мулла Насреддин был школьным учителем. На протяжении долгих лет он ежедневно приезжал в школу верхом на ослике. В конце концов, тяга к знаниям передалось и ослу, и в один прекрасный день тот, обернувшись, спросил своего седока: "Мулла, зачем ты каждый день ездишь в школу?"
Мулла так и остолбенел. Не ослышался ли он? Осел заговорил? Он повидал немало говорящих ослов, но чтобы четвероногий! "Что ж, раз те могут говорить, почему бы, в конце концов, не заговорить и этому? — подумал Мулла. — Вероятно, на него подействовали все эти поездки в школу, вот он и заговорил. Я сам виноват, что ежедневно гонял его в школу".
— А почему тебя это интересует? — спросил Мулла.
— Да просто любопытно, вот и все, — ответил ослик. — Так почему ты каждый день ездишь в школу?
— Езжу, чтобы учить детей.
— Зачем?
— Чтобы дети могли учиться.
— А что дает учение?
— Человек становится умным и мудрым.
— А какой прок от ума? — настаивал осел.
— Ты спрашиваешь, какой прок? Это за счет ума я на тебе езжу! — отвечал Мулла.
— Научи и меня, Мулла, уму-разуму! — попросил ослик.
— Ну нет, — запротестовал Мулла. — Я не такой дурак. Тогда ты станешь на мне ездить!
Все, что мы в этом мире изучаем, служит для того, чтобы одерживать верх над другими. Это план наших жизненных конфликтов. Чем больше у вас ученых степеней, тем скорее вы скорее преуспеете в битве и победите. Университеты являют собой отражение вашей собственной агрессии; они снабжают вас оружием, помогающим соперничать с другими и более эффективно их использовать. Это дает вам возможность более систематически их преследовать и легально совершать преступления. Нужные правила и методы позволяют вам эффективно добиваться того, чего бы вы иначе не добились и не должны добиваться вообще Образование способствует бесчестию и обману. В результате вы можете одержать победу над другими, но вам никогда не обрести мудрости. Скорее, люди все больше и больше теряют мудрость, впадая в невежество. Наши университеты не являются учебными центрами, поскольку в них нет места мудрости.
Потому-то учителя Нанака сами отводили его домой, признаваясь отцу, что им нечему его научить.
Достигнув двенадцатилетнего возраста, Нанак стоял на пороге посвящения в индуизм и получения священного шнура. Это была торжественная церемония. На нее были приглашено множество гостей и музыканты. Когда священник произнес заклинания и уже собирался надеть на него священный шнур, Нанак произнес: "Постойте! А что принесет мне ношение этого шнура?"
"Ты станешь двийя(то есть приверженцем индуизма, буквально: дважды рожденным)," — отвечал брамин.
"Так старое, действительно, отомрет и родится новое? — спросил Нанак. — Если так, я готов". Брамина обеспокоил вопрос, поскольку он-то знал, что ничего не произойдет, что это пустая церемония. "А что если шнур порвется?" — поинтересовался Нанак.
"Ты всегда сможешь купить на рынке новый и выбросить старый," — ответил брамин.
"Тогда не надо мне этого шнура, — запротестовал Нанак. — Как может нечто, способное порваться и продающееся на рынке по бросовой цене, помочь мне найти Бога? Ведь все человеческие действия страдают ничтожностью и неполноценностью".
Отец его, Калу Мехта, считал мальчика абсолютно ни на что не годным. Он делал все возможное, чтобы заставить его чем-нибудь заняться, но его старания не увенчались успехом. Исчерпав все возможности, отец прибег к последнему средству, доступному в деревне: он отправил сына пасти скот. Нанак, вполне довольный, отправился на пастбище и вскоре погрузился в медитацию, а скот в это время разбрелся по окрестным полям. На следующий день пришлось отказаться и от этого занятия. Отец окончательно убедился в том, что мальчик ни на что не способен и никуда не годится.
Это интересный факт: мир полностью отвергает людей, больше всего сделавших для этого мира. Проводники иного мира оказываются практически неспособны сделать что-либо в этом мире. Дело не в том, что они не могут, просто все их бытие и действия иного качества. Они становятся лишь инструментами, посредниками, посредством которых нечто может произойти.
Чего бы достиг Нанак, стань он пастухом? Это под силу многим. Чего бы он добился как образцовый лавочник? Многие этим занимаются, а мир остается прежним. Этот человек отстранился от мира действий и погрузился в мир славы.
Слава означает: Все есть Твое искусство, Создатель. Что я могу? Только когда вы почувствуете собственную ничтожность, выражаемую словами "Что я могу?", это будет означать, что "эго" ваше начинает таять, капля за каплей. В день, когда вы в полной мере ощутите, что вы ничего не умеете, не можете, что вы беспомощны и ничего не происходит по вашей воле, пред вами распахнутся двери свободы.
Это тело ты обретаешь посредством поступков,
И отворяются по Его милости двери спасенья.
Так знай о Нем истину, говорит Нанак, поскольку все сущее есть Он один.
Ни один Его храм не вместит, не создать Его образ искусству.
Безупречный, пребывает в себе Он самом.
Те, кто служат ему, славу стяжают.
И говорит Нанак: "Пойте Ему хвалу, Господину всего и вся".
Бога нигде нельзя водворить, а тогда как вы можете строить храмы? Как вы собираетесь освящать Его идолов? Он пребывает всецело в себе, так что вам нет нужды создавать Его. Он был, когда вас еще не было, и будет, когда вас не станет. Не тратьте попусту время на создание Его образов. Ритуалы, храмы, идолы — все это никуда вас не приведет.
Каков же тогда путь, ведущий к цели? Те, кто служил Ему, почитал Его и поклонялся Ему, заслужили быть подле него. Если Он есть все сущее, служение Ему является молитвой. Чем больше вы предаетесь служению, тем ближе Ему становитесь. Если есть жажда, утолите ее; если корова голодна, накормите ее. Тем самым вы утолите Его жажду и голод.
Служение требует восприимчивости. Храмы, большие или малые, тут не помогут. Они лишь средство избежать молитвы. Храм Его безграничен, столь же безграничным должно быть и ваше рвение Ему служить, поскольку Он есть ничто иное, как вся неохватная вселенная со всем, что в ней заключено!
* * *
Перед самым распятием ученики спросили Иисуса: "Что делать нам теперь?"
"Не беспокойтесь, — отвечал Иисус. — Если вы утолите жажду жаждущего, вода принесет облегчение и моему пересохшему горлу. Если вы поможете бедняку или нуждающемуся, вы найдете меня Сокрытого в них. Если же вы в гневе обидите кого, то незачем вам и приходить в храм. Но если, преклонив колени в молитве, вы осознаете свою ошибку, прежде встаньте и попросите прощения у этого человека. Поскольку, как же вы можете молиться, не сделав этого? Это Он пребывает везде". Поэтому Нанак говорит: "Те, кто служили Ему, достигли Его славы".
Как же поклоняться? Служить! Это очень значимое слово, так что позвольте ему проникнуть в свои глубины. Не забывайте о том, что кому бы вы ни служили, вы служите Богу.
Вы можете служить людям и в другом смысле слова. Но это совсем иное служение. Когда вы служите людям, зная, что они бедны, несчастливы или в нужде, вы делаете это из жалости и ставите себя выше них. Когда вы проявляете великодушие или жалость, — это не служение. Это обычное служение обществу, но не поклонение. Вы просто занимаетесь общественной работой как член клуба "Lions Club" или "Rotarian", щеголяющего девизом: "Мы служим". Вы преисполнены надменности. Строительство крохотной больницы позволяет вам стяжать непомерную славу. Служение социуму не есть молитва: вы подбрасываете крохи беднякам и проявляете неимоверную доброту, а окружающие обязаны вам по гроб жизни. Стоящий на вершине, вы служите распростертым у ваших ног, и они должны быть благодарны. Это не поклонение.
Служение становится поклонением, когда тот, кому вы служите — Бог. Он господин, вы же раб его. Это не Он у вас в долгу, а, скорее, вы, которому он даровал такую возможность. Подавая хлеб нищему, вы сами благодарите его.
У индусов существует давний обычай, подавая милостыню брамину, дарить ему в залог своей любви подарок, символизирующий благодарность за то, что он принял подаяние, не отверг ваше служение. Когда вы чувствуете себя в долгу у того, кому служите, служение ваше превращается в поклонение: это уже не общественная работа, а религиозный акт.
Уясните разницу: общественная работа, преисполняющая вас гордости, не есть то, что Нанак называет служением. Служение преисполняет смирения. Служитель простирается ниц перед Богом. Служение делает его рабом. Последний становится первым. А вы — самым последним. Служение также подразумевает, что вы чувствуете себя должником того, кто дарует вам возможность ему служить.
Безупречный, пребывает в себе Он самом.
Те, кто служат ему, славу стяжают.
Слава эта не имеет никакого отношения к "эго", поскольку осознается она лишь тогда, когда "эго" уже не существует. И тогда подобные служители Господа стяжают славу и сияние, свойственное состоянию Будды, начинает исходить от них. И тогда рассеивается мрак их жилища и в нем ярким светом зажигается лампада.
И говорит Нанак: "Пойте Ему славу, Господину всего и вся."
Лишь Его слушайте, пойте; запечатлейте Его в своем сердце.
Так гоните печаль и страдания прочь, благодать своим сделав жилищем.
Но это может произойти лишь в случае, если вы посвятите Ему все свои деяния. Когда вы сидите в лавке и к вам заходит посетитель, вам надо увидеть в нем не посетителя, а Бога внутри него. Обращайтесь с ним так, будто сам Господь посетил вашу лавку. У вас нет выбора, если вы хотите пребывать в Боге ежечасно. За едой чувствуйте, что это Он входит и вас в форме вкушаемой пищи. Поэтому индусы и именуют пищу Брамой. Не ешьте бездумно. Помните, что это Он расцветал в растениях; это Он сделался зерном. Вкушайте его, преисполнившись предельной благодарности. Если вы принимаете пищу как Браму, а когда пьете воду, чувствуете, как Он является утолить вашу жажду в форме воды, лишь тогда вы сможете вкушать Его двадцать четыре часа в сутки.
Вы идете в гурудвару или церковь, где молитесь или поете псалмы и гимны в течение часа, в то время как ум ваш витает здесь и там. Даже в этот краткий период вы успеваете взглянуть на часы, чтобы проверить, не опаздываете ли вы на работу. Как можно поклоняться Ему урывками? Вы стараетесь немного помолиться утром, немного вечером, оставаясь в течение дня привычным и заскорузлым самим собой.
Религиозность возможна лишь двадцать четыре часа в сутки; вы должны быть исполнены духа религиозности на протяжении всего дня. Религиозность не может быть фрагментарной: не может быть дня или часа, посвященного религии. Вся жизнь в целом принадлежит Ему. Каждое мгновение. Религия предполагает абсолютно иной образ жизни, когда все, что вы делаете, тем или иным образом связано с Богом.
"Пойте славу Господину всего и вся. Пойте только о Нем, слушайте лишь Его, одному Ему позволяя жить в своем сердце" — так говорит Нанак.
Вы можете сидеть и слушать меня двумя способами: либо вы слушаете говорящего, либо доносящийся до вас глас Божий. В последнем случае вы почувствуете свершающуюся в вас трансформацию. Всегда держите Его в мыслях. Таким образом вы избавитесь от страданий и отворите благодати двери своего жилища. Таким образом после долгого трудового дня вы принесете в дом свой не печаль, а радость. Пока же вы приносите домой одну печаль, вызванную либо облапошившим вас покупателем, либо вором, забравшимся в ваш карман, либо съеденной недоброкачественной пищей — всегда есть, на что пожаловаться. День ваш — собрание разного рода печалей.
Но начав видеть Бога во всем, что вас окружает, чем бы вы ни занимались, вы пожнете богатый урожай радости, говорит Нанак. И дело не только в том, что радость станет постоянным гостем в вашем доме, но и в том, что в смертный час, готовый покинуть сей дом ради своего истинного дома, вы будете переполнены радостью до краев. И вы оставите сей мир танцуя, а не стеная. Если же смерть ваша не станет танцем, знайте, что жизнь ваша прожита впустую. Если смерть не явится праздником, источником радости, знайте, что прожили жизнь убого: ведь вы возвращаетесь домой, и если это для вас не праздник, то вся ваша жизнь лишь добавила вам печали.
Так гоните печаль и страдания прочь, благодать своим сделав жилищем.